«Белый корабль» - это в первую очередь полет души, это путешествие, за которым просто интересно наблюдать. Оно завораживающее, открывающее какие-то совершенно неведомые фентезийные уголки небывалой чуждой планеты. Но это только на первый взгляд, так как само произведение имеет очень глубокую эмоциональную базу, в которой скрыт смысл, проявляющийся в виде иносказаний и метафор в тексте.

Именно из-за своей небывалости, несоизмеримой красочности и диковинности мест, которые посещает главный герой, путешествуя на этом корабле, произведение предстает как интереснейший эпос, который крутится голове, как сон, с которым так сладко засыпать и так не хочется просыпаться. Но в каждом месте, где побывал герой, скрыта какая-то тайна, какая-то отличительная особенность, притягивающая читателя к себе, а так же смысл, заключенный между строк.

Попробую описать основные составляющие. Таларион - это олицетворение места, где человек может постичь абсолютно все тайны мира, но при этом может потерять себя и веру в саму жизнь, ибо жить уже будет попросту не интересно. Это как бесконечный цикл человеческих стремлений. Человек стремится познать все, что только может, если имеет желание, но он не способен постичь абсолютно все. Сона-Нил - это олицетворение этакого рая, где нет страдания и боли, где не испытываешь горя. И наконец, Катурия - надежда, которая притягивает героя еще больше, чем то, что он имеет уже с достатком.

Это путешествие можно назвать олицетворением жизненного пути человека. Стремясь к познанию, человек пытается найти свое место в жизни, и, казалось бы, найдя его, он обретает счастье. Но счастье - это слишком идеализированное понятие. К счастью можно только стремиться, а если обретешь, то потеряешь его в одночасье. Ты останавливаешься, получив желаемое, а остановка - это по сути уже несчастье. Счастье - оно как сигнал, как свет в темном коридоре, с помощью которого ты выходишь из лабиринта, но который рассеивается, стоит тебе лишь прикоснуться к нему. Так и главный герой, решив погнаться за надеждой, оставив за спиной свое обретенное счастье, которым он пресытился, и которое перестало его радовать, став повседневной нормой жизни, теряет все, чем обладал.

Пройдя три основные стадии, а именно посетив эти небывалые земли, и потерпев крушение в попытках достичь последней, герой возвращается обратно, в себя. Он теряет этот мир, он просыпается. Он о многом сожалеет, многому учится, и многое осознает. Он меняется. И это наверное самое главное в этом произведении.

Это необычное произведение с глубочайшим смыслом не просто о смотрителе маяка, а о каждом из нас.

Оценка: 10

Одиночество на маяке и путь через волшебные земли помогают герою осознать смысл своего существования. Пустынное море и сказки предшественников, таких же смотрителей маяка - вот и все, что было у Бэзила Элтона для работы. Но наследственность и суеверные фантазии смутно объясняют, почему целые поколения смотрителей сменяют друг друга на посту в одиночестве.

Человеку, которому кажется, что он остался один во всей вселенной, когда совсем нет кораблей, истину ведает сам древний океан, наедине с которым приходится проводить так много времени. Смотритель маяка на все корабли смотрит со стороны, но есть один корабль, который забрал его в чудесные места. Нужно помнить, что герой сам о себе говорит, что в чудеса верил когда-то, но перестал в них верить после количества услышанных историй или однажды увиденной?

Путь белого корабля наивен. Вообще, корабли часто заключают в себе символику жизненного пути. Взять хоть сон протопопа Аввакума, а это еще до романтизма с его насыщенной символикой. Итак, Зар - страна забытых мечт, Таларион - остров обезумевших искателей истин и разгадывателей тайн вселенной, Ксура - обитель несбывшихся радостей, Сона-Ниль - обетованная земля снов, земля мечты. Но существует последняя земля, Катурия - страна надежды. И в нее попасть очень трудно. После нескольких тысяч лет герой хочет покинуть страну мечты и отправиться в опасный путь по направлению к Катурии. Путь ему подсказывает лишь свет полной луны.

Это очень важный момент. Дело в том, что сам Лавкрафт свет луны называет «неверным» в некоторых местах. Он отраженный, он неправильный. Он не может вести по верному пути. Именно поэтому путник сбивается и н находит пути в тумане. Корабль разбивается, а герой оказывается у своего маяка. Это не столько пробуждение от мечты волшебного сна, а столкновение с реальностью, с тем, что и является воплощением надежды - правильный свет маяка, указующий дорогу в тумане. Вот она - настоящая надежда.

И может Катурия совсем не та реальность, где стоит маяк. Но только с работающим маяком существует надежда на то, что ее можно достигнуть.

ЗЫ: существует серия Футурамы на похожий сюжет, где в космической туманности стоит вот такой вот маяк (не уверена, может это была как раз полнометражка). У Лавкрафта эффект тоже поистине космический, потому что создается ощущение, что маяк стоит чуть ли не на краю света, куда сливаются все воды мира.

ЗЗЫ: а никто не думал, что популярная у Лавкрафта теория о дополнительных измерениях доказывает существование подобного «слива» в другое измерение, в то время как нам, существам трехмерности, кажется, что земля - примерно шар?

Оценка: 9

Прежде всего, очень красивый рассказ-притча. Ну, о художественных способностях Лавкрафта сомневаться и не приходится.

Другое дело - что же заключено в этой истории? Чуть выше, в примечании к рассказу, высказана версия «известного критика и биографа Лавкрафта». Я не собираюсь ее оспаривать, но в моем личном представлении идея рассказа заключается вовсе не в том, что Страна Фантазии - это достижении какой-то там Нирваны. Ибо это - страна ФАНТАЗИИ, ибо ФАНТАЗИЕЙ жил главный герой, и в конце концов он понял, что надо плыть дальше. Он прошел разные пути, он останавливался у разных берегов своего сознания, и долгие годы прожил в состоянии, отделенном от реальности.

Его следующей целью была Страна Надежды. Результат?

В общем, не зацикливайся, о, хранитель Маяка, на отдельных островах, ибо все они таят в себе бесконечные тайны и радости, а Белый корабль можно вызвать всегда как мнимого помощника в достижении своих мечтаний. Но что же все-таки приводит человека в черный омут, и что же все-таки за таинственная птица?..

Рассказ можно анализировать и перечитывать множество раз. Каждая строчка заключает в себе интересные образы, и трактовать идейные посылы можно совершенно с разных сторон. Кому как ближе в данный момент, в данном состоянии их души, в том, на какой из берегов высадил читателя таинственный Белый корабль и завела таинственная, мистическая птица.

Оценка: 9

Прекрасная притча о поисках совершенства и невозможности его достичь. Будьте осторожны: как и многие грезы Эдварда Дансейни, этот сон способен навсегда отравить вашу душу щемящей красотой, от которой исцеления не бывает...

Оценка: 8

Наконец-то... Лавкрафт появился на Фантлабе... Очень знаменательно, что именно сегодня, в день его смерти... Лавкрафт - гениальнейший автор, мощнейший писатель в жанре хоррор, фактически, наряду с Эдгаром По, основатель жанра.

Данный рассказ относится скорее к мифологическому поджанру, а не к хоррору. Этот рассказ более философский и, как ряд других произведений Лавкрафта, напоминает скорее сон...

Оценка: 8

Люблю рассказы, которые приятно перечитывать и находить в них каждый раз что-то новое. «Белый корабль» - именно такое философско-символическое произведение.

Не соглашусь с теми, которые называют его красивой и доброй сказкой. Именно в этом рассказе под маской великолепия и блестящих метафорических, успокоительных образов скрывается зловещая депрессивность, которой характерезуются многие творения Лавкрафта. Оно не имеет ничего общего с героическим «Поиском Каданта», хоть и очень похоже на него. Это рассказ о надежде и дерзости, о желаниях и мечтах. О том, что в этой жизни они почти всегда будут разрушены. О том, что даже тот, кто рискует, не пьёт шампанского. Это скорбь о беспомощности человека.

Оценка: 10

«Белый корабль» - это, вне всякого преувеличения, ярчайшая жемчужина в творчестве автора. Очередная грань писательского мастерства, которую без устали демонстрировал нам мечтатель из Провиденса. Очень приятно видеть, что человек, так замечательно и успешно писавший произведения в жанрах хоррор и мистика, с не меньшим успехом создавал такие яркие и поучительные рассказы-притчи, заставляющие задуматься о жизни, о совершаемых нами поступках, а также о том пути, который мы выбрали для себя: жить мечтами или же исходя от каждодневных реалий, выбрать и застолбить за собой определённую нишу. Говард Филлипс Лавкрафт, помимо всех своих прочих заслуг и достоинств, был непревзойдённым психологом. Он чрезвычайно тонко чувствовал настроение как отдельно взятой личности, так и людей, в целом. Что, собственно, наглядно и продемонстрировал читателям в работах, подобной рассказу «Белый корабль».

«Белый корабль» западает в душу своей искренностью и удивительно тонким описанием прекрасного. Жизнь Лавкрафта нашла отражение в этом произведении. Мечтатель из Провиденса надеялся и рассчитывал на куда лучшую жизнь, чем та, что была уготована ему самой судьбой. Не думаю, что в данной новелле стоит проводить параллели с произведениями Лорда Дансени. Нет, определённо, они есть и при том весьма очевидные, но главный смысл в другом: Говарда Лавкрафт писал про себя, облекая одно из выдающихся творений в поистине прекрасную литературную форму.

Ещё одним явным плюсом рассказа, бесспорно, является описательная часть. Лавкрафт показал, что ничто человеческое ему не чуждо. То, как выверено и поразительно точно автор описывал Страну Фантазий, вызывает неподдельное восхищение и восторг. Мастерство Лавкрафта поистине безгранично. Его произведения хочется перечитывать снова и снова, и так до бесконечности.

Оценка: 10

Признаться, я люблю у Лавкрафта «сновидческий» цикл, пусть и навеянный произведениями Дансени, во многом позаимствованный у Дансени, даже больше чем его личный, авторский и такой знаковый цикл мифов Ктулху (хотя позже между этими вещами и возникла нерушимая связь, но это потом, так как «Белый Корабль» сам по себе столь раннее произведение, что «миф Ктулху» при нём ещё не сформировался). Меня поражает фантазия этих произведений. Меня поражает их стиль, поднимающий рассказы до высоты притч, дающий им объём мудрости и красоты. Это цикл «десертный», каждый рассказ сам по себе такая сладость, что их по определению не может быть много. А вот этот – ещё и первый. Но уже в нём всё есть это – и красота, и философская глубина, придающая желание задуматься, обмыслить его, найти там какой-то свой смысл, один из многих, так как можно читать его и каждый раз на первый план будет выходить что-то новое. Вот сейчас для меня это рассказ о губительности желаний, о том, что, даже достигнув вершины желаемого в виде той страны Фантазии Сона-Нил, душа не успокаивается и ищет нового, новой вершины, пусть она недосягаема и опасна как Катурия, в которой не бывал ни один человек. А может он о том, что Надежда губительна, как Страна Недостижимых удовольствий, например, рано или поздно запахнет тленом и гниением? Может быть и так… И, возможно, в следующий раз именно это выйдет для меня на первый план – я ведь ещё перечитаю «Белый Корабль», ибо такие вещи хочется перечитывать.

Да, и концовка вышла именно той, что нужно – добавила к этому волшебному и зыбкому ещё одной тайны, ещё одной иллюзорности, для меня лично (именно сейчас) ставшей зримым символом разбитых надежд…

Оценка: 8

Так и напрашивается строчка классика: «А он, мятежный, ищет бури, как будто в бурях есть покой», да и восточные сказки постоянно приходили на ум за чтением этого рассказа.

Идеально вписывающееся в понятие романтизма произведение с героем, обреченным прозябать в серых буднях на одиноком маяке, мимо которого все реже проходят корабли, и потому так мечтающим о приключениях в неизведанных странах, где ему откроются все тайны и истины жизни. Грустное произведение, потому что реальность всегда опускает мечтателей с небес на землю и заставляет детей становиться взрослыми. В рассказе снова присутствуют воспоминания героя (да и самого писателя) о детстве, в котором было много книг и мало приключений. В сравнении, например, с рассказом «Усыпальница» в «Белом корабле» несбывшиеся детские надежды и побег от реальности преподнесены не так жестоко, так что финал просто печальный или скорее приземленный, вполне реалистичный. В «Усыпальнице» разрыв с реальностью для героя настолько невыносим, что приводит к трагедии. Известно, что Лавкрафт был болезненным ребенком, страдающим от кошмаров, брезгливым, предпочитающим одиночество и не таким уж отважным, к тому же отмечается, что отец его умер в психиатрической больнице, да и мать страдала некоторыми нервными расстройствами. Что удивительного в том, что ребенок стремился скрыться от будней в мире фантазий. Благо у деда Лавкравта была гигантская библиотека, так что ребенком он мог просиживать там часами и поглощать плоды фантазий лучших литературных талантов, а также учиться у них. Насколько хорошим он оказался учеником, явствует из рассказа «Белый корабль». Язык здесь - чистая поэзия. На данный момент это произведение мне понравилось у Лавкрафта больше всего.

Говард Лавкрафт

Белый корабль

Title: Купить книгу "Белый корабль": feed_id: 5296 pattern_id: 2266 book_author: Лавкрафт Говард Филипс book_name: Белый корабль Купить книгу "Белый корабль" Лавкрафт Говард Филипс

Я смотритель Северного маяка Бэзил Элтон; и мой дед, и мой отец были здесь смотрителями. Далеко от берега стоит серая башня на скользких затопленных скалах, которые видны во время отлива и скрыты от глаз во время прилива. Уже больше ста лет этот маяк указывает путь величественным парусникам семи морей. Во времена моего деда их было много, при отце значительно меньше, а теперь их так мало, что я порой чувствую себя таким одиноким, словно я последний человек на планете.

Из дальних стран приходили в старину эти большие белопарусные корабли, от далеких восточных берегов, где светит жаркое солнце и сладкие ароматы витают над чудесными садами и яркими храмами. Старые капитаны часто приходили к моему деду и рассказывали ему обо всех этих диковинах, а он, в свою очередь, рассказывал о них моему отцу, а отец в долгие осенние вечера поведал о них мне под жуткие завывания восточного ветра. И сам я много читал об этих и подобных им вещах в книгах, которые попадали мне в руки, когда я был молод и полон жажды чудес.

Но чудеснее людской фантазии и книжной премудрости была тайная мудрость океана. Голубой, зеленый, серый, белый или черный, спокойный, волнующийся или вздымающий водяные горы, океан никогда не умолкает. Всю свою жизнь я наблюдал за ним и прислушивался к его шуму. Сначала он рассказывал мне простенькие сказочки про тихие пляжи и соседние гавани, но с годами он стал дружелюбнее и говорил уже о других вещах, более странных и более отдаленных в пространстве и во времени. Иногда в сумерках серая дымка на горизонте расступалась, чтобы дать мне возможность взглянуть на пути, проходящие за ней, а иногда ночью глубокие морские воды делались прозрачными и фосфоресцировали, чтобы я мог увидеть пути, проходящие в их глубинах. И я мог взглянуть на все пути, которые были там, и на те, которые могли быть, и те, что существуют, потому что океан древнее самих гор и наполнен снами и памятью Времени.

Он появлялся с Юга, этот Белый Корабль, когда полная луна стояла высоко в небесах. С южной стороны тихо и плавно скользил он через море. И волновалось ли оно или было спокойно, был ли ветер попутным или встречным, корабль всегда шел плавно и тихо, парусов на нем было мало и длинные ряды весел ритмично двигались. Однажды ночью я разглядел на палубе бородатого человека в мантии, который, казалось, манил меня на корабль, чтобы вместе отправиться к неведомым берегам. Много раз потом видел я его при полной луне, и каждый раз он звал меня.

Необычайно ярко светила луна в ту ночь, когда я откликнулся на зов и перешел через воды на Белый Корабль по мосту из лунных лучей. Человек, позвавший меня, обратился ко мне на мягком наречии, которое показалось мне хорошо знакомым, и все время, пока мы плыли в сторону таинственного Юга по дорожке, золотой от света полной луны, гребцы пели тихие песни.

И когда занялась заря нового дня, розовая и лучезарная, я увидел зеленый берег дальней страны, незнакомый, светлый и прекрасный. Из моря поднимались великолепные террасы, поросшие деревьями, среди которых виднелись крыши и колоннады загадочных храмов. Когда мы приблизились к зеленому берегу, бородатый человек сказал мне, что это земля Зар, где живут все сны и помыслы о прекрасном, которые однажды являлись людям, а потом были забыты. И когда я снова взглянул на террасы, я понял, что это была правда, потому что среди того, что я видел, были вещи, которые являлись мне сквозь туман за горизонтом и в фосфоресцирующих глубинах океана. Здесь были также фантастические формы, великолепнее которых я ничего и никогда не видал, видения, посещавшие юных поэтов, которые умерли в нужде прежде, чем успели поведать миру о своих прозрениях и мечтах. Но мы не ступили на мягкие луга страны Зар, ибо сказано было, что тот, кто коснется их ногой, никогда больше не вернется на родной берег.

Когда Белый Корабль молчаливо отплыл от украшенных храмами террас страны Зар, впереди, на дальнем горизонте мы узрели остроконечные верхушки зданий огромного города, и бородатый человек сказал мне: Это Таларион, город тысячи чудес, где находится все таинственное, что люди тщетно пытались постигнуть. И я снова взглянул с близкого расстояния и увидел, что город этот величественнее любого другого города, который я знал или видел во сне.

Так высоко в небо возносились шпили его храмов, что невозможно было разглядеть их острия, и далеко за горизонт простирались его мрачные серые стены, поверх которых можно было разглядеть только крыши немногих домов, странные и зловещие, хотя и украшенные фризами и соблазнительными скульптурами. Мне очень хотелось войти в этот притягательный и одновременно отталкивающий город, и я умолял бородатого человека высадить меня на сияющий причал у гигантских резных ворот Акариэль, но капитан вежливо отклонил мою просьбу, сказав: Многие входили в Таларион, город тысячи чудес, но никто из них не вернулся. Там бродят только демоны и безумцы, которые перестали быть людьми, а улицы белы от непогребенных костей тех, кто отважились взглянуть на призрака Лати, царствующего в городе. И Белый Корабль оставил позади стены Талариона и в течение многих дней следовал за летящей на Юг птицей, чье блестящее оперение цветом было подобно небу, с которого она явилась.

Затем мы приблизились к прекрасному берегу, радующему глаз цветами всех оттенков, где, насколько мог видеть глаз, нежились в полуденном солнечном свете прекрасные рощи и лучезарные аллеи. Из беседок, скрытых от нашего взгляда, доносились обрывки песен и гармоничная музыка, перемежаясь со смехом, таким сладостным, что я настоял, чтобы гребцы направили туда корабль. И бородатый человек не сказал ни слова, а лишь смотрел на меня, пока мы приближались к обрамленному лилиями берегу. Внезапно ветер, веющий с этих цветущих лугов, принес запах, заставивший меня вздрогнуть. Ветер окреп, и воздух наполнился смертным кладбищенским духом пораженных мором городов и незакопанных могил на кладбищах. И когда мы с безумной поспешностью удалялись от этого проклятого берега, бородатый человек наконец вымолвил: Это Ксура, страна недостижимых удовольствий.

И снова Белый Корабль последовал за небесной птицей по теплым благословенным морям, подгоняемый ласковым, ароматным бризом. День за днем и ночь за ночью проходили в плавании, и в полнолуние мы слушали тихие песни гребцов, такие же приятные, как в ту далекую ночь, когда мы отплыли прочь от моего родного берега. И в лунном свете мы бросили якорь в гавани Сона-Нил, которая защищена двумя мысами из хрусталя, поднимающимися из моря и соединенными сверкающей аркой. Это была Страна Воображения, и мы сошли на зеленеющий берег по золотому мосту из лунных лучей.

В стране Сона-Нил нет ни времени, ни пространства, ни страданий, ни смерти, и я прожил там долгие века. Зелены там рощи и пастбища, ярки и ароматны цветы, сини и сладкозвучны ручьи, прозрачны и холодны источники, величественны храмы, замки и города Сона-Нил. У этой страны нет границ, и за одним чудесным видом сразу же возникает другой, еще более прекрасный. И в сельской местности, и среди блеска городов свободно передвигается счастливый народ, и каждый наделен непреходящей грацией и подлинным счастьем. В течение всех эпох, что я прожил там, я блаженно странствовал по садам, где причудливые пагоды выглядывали из живописных зарослей, а белые дорожки были окаймлены нежными цветами. Я взбирался на пологие холмы, с вершин которых мог видеть чарующие пейзажи с городками, прячущимися в уютных долинах, и золотые купола гигантских городов, сверкающие на бесконечно далеком горизонте. И при лунном свете я видел искрящееся море, два хрустальных мыса и спокойную гавань, где на якоре стоял Белый Корабль.

И снова было полнолуние в ночь незапамятного года в городе Тарпе, когда я вновь увидел манящий силуэт небесной птицы и ощутил первые признаки беспокойства. Тогда я заговорил с бородатым человеком и поведал ему о возникшем у меня желании отправиться в далекую Катурию, которую не видел никто из людей, но все верили, что она лежит за базальтовыми столпами Запада. Это Страна Надежды, и там воссияли идеалы всего, что только известно где бы то ни было, или, по крайней мере, так говорили люди. Но бородатый человек сказал мне: Берегись тех опасных морей, где, по рассказам, лежит

Катурия. Здесь, в Сона-Нил, нет ни боли, ни смерти, а кто знает, что кроется там, за базальтовыми столпами Запада? Тем не менее в следующее полнолуние я ступил на борт Белого Корабля, бородатый человек с неохотой последовал за мной, и мы, покинув счастливый берег, отправились в неизведанные моря.

А небесная птица летела впереди и вела нас к базальтовым столпам Запада, но на этот раз гребцы не пели своих тихих песен при полной луне. В воображении я часто рисовал себе неведомую страну Катурию с ее великолепными рощами и дворцами и пытался угадать, какие новые наслаждения ждут нас там.

Катурия, говорил я себе, это обиталище богов, страна бесчисленных городов, построенных из золота. В лесах ее растут алоэ и сандаловые деревья, такие же, как в благоуханных рощах Каморина, и в их ветвях веселые птицы насвистывают приятные мелодии. На зеленых, усыпанных цветами горах Катурии стоят замки из розового мрамора, богато украшенные скульптурными и живописными изображениями триумфов, а во дворах прохладные серебряные фонтаны с очаровательным музыкальным звоном брызжут ароматной водой, приходящей из рожденной в пещерах реки Нарг. Города Катурии опоясаны золотыми стенами, а мостовые их также из золота. В садах этих городов растут невиданные орхидеи и благоухают озера, дно которых усыпано кораллом и янтарем. Ночью улицы и сады освещаются фонарями, сделанными из трехцветного панциря черепахи, и там звучат голоса певцов и музыка лютнистов. Все дома в Катурии дворцы и каждый из них выстроен над источающим аромат каналом, в котором течет вода священной реки Нарг. Из мрамора и порфира построены эти дворцы и покрыты сверкающим золотом, которое отражает лучи солнца и усугубляет блеск городов, когда блаженные боги смотрят на них с отдаленных пиков. Но прекраснее всех дворец великого монарха Дориба, которого одни люди считают полубогом, а другие богом. Высок дворец Дориба, и многочисленные башни поднимаются над его стенами. В обширных залах его собирается множество людей, и на стенах там развешаны трофеи прошедших веков. Кровля дворца из чистого золота. Она покоится на высоких столпах из рубина и лазурита и украшена статуями богов и героев, изваянными так искусно, что глядящему на них кажется, что он видит живых обитателей Олимпа. Пол дворца стеклянный, под ним текут искусно подсвеченные воды Нарг, и в них плавают прекрасные рыбки, которых не встретишь за пределами Катурии.

Так я представлял себе в мечтах Катурию, хотя бородатый человек пытался предостеречь меня и просил вернуться к счастливым берегам Сона-Нил, ибо Сона-Нил известна людям, в то время как Катурии не видел никто.

И на тридцать первый день нашего путешествия вслед за птицей мы увидели базальтовые столпы Запада. Они были окутаны туманом, так что невозможно было увидеть то, что находится за ними, и разглядеть их вершины, которые, как говорят, достигают небес. И бородатый человек снова умолял меня повернуть назад, но я не обратил на его просьбы никакого внимания. Ибо из-за столпов мне послышались голоса певцов и звуки лютней, более сладостные, чем самые сладкие песни Сона-Нил, возносящие хвалу мне самому, мне, который путешествовал вдали от полной луны и жил в Стране Воображения. И Белый Корабль поплыл на звуки песни между базальтовых столпов Запада. Когда же музыка прекратилась и туман рассеялся, мы увидели не землю Катурии, а быстро движущиеся морские воды, которые неодолимо влекли наше беспомощное судно к неведомой цели. Скоро до нашего слуха донесся отдаленный гром падающей воды, и нашим взорам впереди, далеко на горизонте, открылось титаническое облако брызг чудовищного водопада, которым океаны мира низвергались в бездну небытия. И тут бородатый человек сказал мне со слезами на глазах: Мы отказались от прекрасной земли Сона-Нил, которую мы никогда больше не увидим. Боги могущественнее людей, и они победили. И я закрыл глаза в ожидании катастрофы, которая должна была произойти, и больше не смотрел на небесную птицу, которая трепетала своими обманчиво голубыми крыльями над самым краем стремительно падающего потока.

После удара наступила темнота, и я слышал пронзительные крики людей и почти человеческие вопли неживых предметов. С Востока поднялся грозовой ветер и охватил меня холодом, когда я приник к мокрой каменной плите, оказавшейся у меня под ногами. Затем я услышал еще один удар, открыл глаза и увидел, что нахожусь на площадке маяка, откуда я отправился в путь много веков назад. Внизу в темноте неясно вырисовывались расплывчатые контуры судна, бьющегося о безжалостные скалы, а когда я взглянул вверх, то увидел, что огонь маяка погас в первый раз с того времени, как мой дед принял на себя заботу о нем.

А потом во время ночного бодрствования вошел внутрь башни и посмотрел на календарь. Он был открыт на том самом дне, когда я отплыл отсюда. На рассвете я спустился, чтобы посмотреть на обломки кораблекрушения, но на скалах я нашел только мертвую птицу, оперение которой было подобно небесной лазури, и одну расщепленную рею, которая была белее гребешков волн или горных снегов.

И после этого океан больше не рассказывал мне своих секретов, и хотя много раз полная луна подымалась высоко на небе, Белый Корабль с Юга не появлялся больше никогда.

Говард Лавкрафт

Белый корабль

Я смотритель Северного маяка Бэзил Элтон; и мой дед, и мой отец были здесь смотрителями. Далеко от берега стоит серая башня на скользких затопленных скалах, которые видны во время отлива и скрыты от глаз во время прилива. Уже больше ста лет этот маяк указывает путь величественным парусникам семи морей. Во времена моего деда их было много, при отце значительно меньше, а теперь их так мало, что я порой чувствую себя таким одиноким, словно я последний человек на планете.

Из дальних стран приходили в старину эти большие белопарусные корабли, от далеких восточных берегов, где светит жаркое солнце и сладкие ароматы витают над чудесными садами и яркими храмами. Старые капитаны часто приходили к моему деду и рассказывали ему обо всех этих диковинах, а он, в свою очередь, рассказывал о них моему отцу, а отец в долгие осенние вечера поведал о них мне под жуткие завывания восточного ветра. И сам я много читал об этих и подобных им вещах в книгах, которые попадали мне в руки, когда я был молод и полон жажды чудес.

Но чудеснее людской фантазии и книжной премудрости была тайная мудрость океана. Голубой, зеленый, серый, белый или черный, спокойный, волнующийся или вздымающий водяные горы, океан никогда не умолкает. Всю свою жизнь я наблюдал за ним и прислушивался к его шуму. Сначала он рассказывал мне простенькие сказочки про тихие пляжи и соседние гавани, но с годами он стал дружелюбнее и говорил уже о других вещах, более странных и более отдаленных в пространстве и во времени. Иногда в сумерках серая дымка на горизонте расступалась, чтобы дать мне возможность взглянуть на пути, проходящие за ней, а иногда ночью глубокие морские воды делались прозрачными и фосфоресцировали, чтобы я мог увидеть пути, проходящие в их глубинах. И я мог взглянуть на все пути, которые были там, и на те, которые могли быть, и те, что существуют, потому что океан древнее самих гор и наполнен снами и памятью Времени.

Он появлялся с Юга, этот Белый Корабль, когда полная луна стояла высоко в небесах. С южной стороны тихо и плавно скользил он через море. И волновалось ли оно или было спокойно, был ли ветер попутным или встречным, корабль всегда шел плавно и тихо, парусов на нем было мало и длинные ряды весел ритмично двигались. Однажды ночью я разглядел на палубе бородатого человека в мантии, который, казалось, манил меня на корабль, чтобы вместе отправиться к неведомым берегам. Много раз потом видел я его при полной луне, и каждый раз он звал меня.

Необычайно ярко светила луна в ту ночь, когда я откликнулся на зов и перешел через воды на Белый Корабль по мосту из лунных лучей. Человек, позвавший меня, обратился ко мне на мягком наречии, которое показалось мне хорошо знакомым, и все время, пока мы плыли в сторону таинственного Юга по дорожке, золотой от света полной луны, гребцы пели тихие песни.

И когда занялась заря нового дня, розовая и лучезарная, я увидел зеленый берег дальней страны, незнакомый, светлый и прекрасный. Из моря поднимались великолепные террасы, поросшие деревьями, среди которых виднелись крыши и колоннады загадочных храмов. Когда мы приблизились к зеленому берегу, бородатый человек сказал мне, что это земля Зар, где живут все сны и помыслы о прекрасном, которые однажды являлись людям, а потом были забыты. И когда я снова взглянул на террасы, я понял, что это была правда, потому что среди того, что я видел, были вещи, которые являлись мне сквозь туман за горизонтом и в фосфоресцирующих глубинах океана. Здесь были также фантастические формы, великолепнее которых я ничего и никогда не видал, видения, посещавшие юных поэтов, которые умерли в нужде прежде, чем успели поведать миру о своих прозрениях и мечтах. Но мы не ступили на мягкие луга страны Зар, ибо сказано было, что тот, кто коснется их ногой, никогда больше не вернется на родной берег.

Когда Белый Корабль молчаливо отплыл от украшенных храмами террас страны Зар, впереди, на дальнем горизонте мы узрели остроконечные верхушки зданий огромного города, и бородатый человек сказал мне: Это Таларион, город тысячи чудес, где находится все таинственное, что люди тщетно пытались постигнуть. И я снова взглянул с близкого расстояния и увидел, что город этот величественнее любого другого города, который я знал или видел во сне.

Так высоко в небо возносились шпили его храмов, что невозможно было разглядеть их острия, и далеко за горизонт простирались его мрачные серые стены, поверх которых можно было разглядеть только крыши немногих домов, странные и зловещие, хотя и украшенные фризами и соблазнительными скульптурами. Мне очень хотелось войти в этот притягательный и одновременно отталкивающий город, и я умолял бородатого человека высадить меня на сияющий причал у гигантских резных ворот Акариэль, но капитан вежливо отклонил мою просьбу, сказав: Многие входили в Таларион, город тысячи чудес, но никто из них не вернулся. Там бродят только демоны и безумцы, которые перестали быть людьми, а улицы белы от непогребенных костей тех, кто отважились взглянуть на призрака Лати, царствующего в городе. И Белый Корабль оставил позади стены Талариона и в течение многих дней следовал за летящей на Юг птицей, чье блестящее оперение цветом было подобно небу, с которого она явилась.

Затем мы приблизились к прекрасному берегу, радующему глаз цветами всех оттенков, где, насколько мог видеть глаз, нежились в полуденном солнечном свете прекрасные рощи и лучезарные аллеи. Из беседок, скрытых от нашего взгляда, доносились обрывки песен и гармоничная музыка, перемежаясь со смехом, таким сладостным, что я настоял, чтобы гребцы направили туда корабль. И бородатый человек не сказал ни слова, а лишь смотрел на меня, пока мы приближались к обрамленному лилиями берегу. Внезапно ветер, веющий с этих цветущих лугов, принес запах, заставивший меня вздрогнуть. Ветер окреп, и воздух наполнился смертным кладбищенским духом пораженных мором городов и незакопанных могил на кладбищах. И когда мы с безумной поспешностью удалялись от этого проклятого берега, бородатый человек наконец вымолвил: Это Ксура, страна недостижимых удовольствий.

И снова Белый Корабль последовал за небесной птицей по теплым благословенным морям, подгоняемый ласковым, ароматным бризом. День за днем и ночь за ночью проходили в плавании, и в полнолуние мы слушали тихие песни гребцов, такие же приятные, как в ту далекую ночь, когда мы отплыли прочь от моего родного берега. И в лунном свете мы бросили якорь в гавани Сона-Нил, которая защищена двумя мысами из хрусталя, поднимающимися из моря и соединенными сверкающей аркой. Это была Страна Воображения, и мы сошли на зеленеющий берег по золотому мосту из лунных лучей.

В стране Сона-Нил нет ни времени, ни пространства, ни страданий, ни смерти, и я прожил там долгие века. Зелены там рощи и пастбища, ярки и ароматны цветы, сини и сладкозвучны ручьи, прозрачны и холодны источники, величественны храмы, замки и города Сона-Нил. У этой страны нет границ, и за одним чудесным видом сразу же возникает другой, еще более прекрасный. И в сельской местности, и среди блеска городов свободно передвигается счастливый народ, и каждый наделен непреходящей грацией и подлинным счастьем. В течение всех эпох, что я прожил там, я блаженно странствовал по садам, где причудливые пагоды выглядывали из живописных зарослей, а белые дорожки были окаймлены нежными цветами. Я взбирался на пологие холмы, с вершин которых мог видеть чарующие пейзажи с городками, прячущимися в уютных долинах, и золотые купола гигантских городов, сверкающие на бесконечно далеком горизонте. И при лунном свете я видел искрящееся море, два хрустальных мыса и спокойную гавань, где на якоре стоял Белый Корабль.

Говард Филлипс Лавкрафт

Белый корабль

Бэзил Элтон, смотритель маяка, пускается в странствие на борту Белого Корабля. Он посещает чудесные города и земли, тысячу лет живет в городе-сказке вне времени и пространства…

Говард Филлипс Лавкрафт

Белый корабль

Я – Бэзил Элтон, смотритель маяка «Северная точка», как и мой отец, и дед в свое время. Далеко от берега, высоко над илистыми подводными скалами, открывающимися взору лишь при отливе, стоит серый маяк. Вот уже сто лет проплывают мимо него величавые барки семи морей. Много перевидал их на своем веку дед, отец – меньше, а в наше время они появляются так редко, что порой чувствуешь себя одиноко, будто один живешь на этой планете.

Старые парусники приплывают сюда издалека, из неведомых восточных стран, где жаркое солнце и воздух в невиданных садах и диковинных храмах напоены сладкими ароматами. Бывало, капитаны, старые морские волки, заходили к моему деду и рассказывали ему о чужих странах, а он – моему отцу, отец, в свой черед, – мне, когда наступали длинные осенние вечера и зловеще завывал восточный ветер. Да я и сам читал о разных странах и многом другом в подаренных мне книжках, когда был молод и хотел все знать.

Но что все истории, услышанные от людей, прочитанные в книгах, перед тайной океана! Океан никогда не бывает безмолвным, его воды – порой бирюзовые, порой зеленые, серые, белые или черные – то спокойны, то подернуты рябью, то вздымаются волнами. Всю свою жизнь я наблюдал за океаном, прислушивался к нему и теперь знаю его хорошо. Сначала океан рассказывал мне лишь простенькие истории о спокойных берегах и ближайших портах, но с годами он проникся ко мне симпатией и поведал другие истории – об удивительных вещах, отдаленных и в пространстве, и во времени. Иногда в сумерках серая мгла на горизонте рассеивалась, открывая взгляду нечто запредельное, а иногда ночью черная масса воды вдруг освещалась фосфорическим светом, милостиво позволяя мне заглянуть в глубину. И тогда я видел не только то, что есть, но и то, что было, и то, что могло бы быть. Океан древнее гор и преисполнен воспоминаниями и мечтами Времени.

Когда полная луна сияла высоко в небе, с юга приплывал Белый корабль – всегда с юга, бесшумно и ровно скользя по воде. И в шторм, и в ясную погоду, при попутном или противном ветре, он всегда шел бесшумно и ровно, с надутыми парусами, и его длинные необычные весла мерно поднимались и опускались. Как-то в поздний час я разглядел на палубе человека в мантии. Мне показалось, что он поманил меня рукой, будто приглашая отплыть с ним в далекие неведомые края. И потом я не раз видел его при полной луне, и он все манил и манил меня.

В ту ночь, когда я принял приглашение, луна светила особенно ярко, и я прошел над водой по мостику из лунных лучей. Бородач приветствовал меня на мягком красивом языке, и я, сам себе удивляясь, хорошо его понимал. И потекли блаженные часы, наполненные тихими песнями гребцов и золотистым нежным сиянием луны. Белый корабль несся на всех парусах в таинственные южные края.

А когда занялся розовый жемчужный рассвет, вдали уже ярко зеленел незнакомый берег. К морю спускались величественные террасы, усаженные деревьями, а меж них – то тут, то там – мелькали белые крыши домов и колоннады храмов. Когда мы приблизились к зеленым берегам, бородач сказал, что это Земля Зар, хранительница всех прекрасных видений и грез о прекрасном – они являются человеку на миг, а потом исчезают. Я снова взглянул на террасы и понял, что это чистая правда: многое из открытого сейчас моему взору я видел прежде, когда рассеивалась мгла на горизонте и освещались фосфорическим светом глубины океана. Но здесь были явлены и более совершенные фантазии и формы – видения молодых поэтов, умерших в нищете, мир лишь потом осознал их видения и мечты. Но Белый корабль не пристал к берегу страны грез: ступивший туда никогда не вернется в родные края.

Говард Лавкрафт

Белый корабль

Я смотритель Северного маяка Бэзил Элтон; и мой дед, и мой отец были здесь смотрителями. Далеко от берега стоит серая башня на скользких затопленных скалах, которые видны во время отлива и скрыты от глаз во время прилива. Уже больше ста лет этот маяк указывает путь величественным парусникам семи морей. Во времена моего деда их было много, при отце значительно меньше, а теперь их так мало, что я порой чувствую себя таким одиноким, словно я последний человек на планете.

Из дальних стран приходили в старину эти большие белопарусные корабли, от далеких восточных берегов, где светит жаркое солнце и сладкие ароматы витают над чудесными садами и яркими храмами. Старые капитаны часто приходили к моему деду и рассказывали ему обо всех этих диковинах, а он, в свою очередь, рассказывал о них моему отцу, а отец в долгие осенние вечера поведал о них мне под жуткие завывания восточного ветра. И сам я много читал об этих и подобных им вещах в книгах, которые попадали мне в руки, когда я был молод и полон жажды чудес.

Но чудеснее людской фантазии и книжной премудрости была тайная мудрость океана. Голубой, зеленый, серый, белый или черный, спокойный, волнующийся или вздымающий водяные горы, океан никогда не умолкает. Всю свою жизнь я наблюдал за ним и прислушивался к его шуму. Сначала он рассказывал мне простенькие сказочки про тихие пляжи и соседние гавани, но с годами он стал дружелюбнее и говорил уже о других вещах, более странных и более отдаленных в пространстве и во времени. Иногда в сумерках серая дымка на горизонте расступалась, чтобы дать мне возможность взглянуть на пути, проходящие за ней, а иногда ночью глубокие морские воды делались прозрачными и фосфоресцировали, чтобы я мог увидеть пути, проходящие в их глубинах. И я мог взглянуть на все пути, которые были там, и на те, которые могли быть, и те, что существуют, потому что океан древнее самих гор и наполнен снами и памятью Времени.

Он появлялся с Юга, этот Белый Корабль, когда полная луна стояла высоко в небесах. С южной стороны тихо и плавно скользил он через море. И волновалось ли оно или было спокойно, был ли ветер попутным или встречным, корабль всегда шел плавно и тихо, парусов на нем было мало и длинные ряды весел ритмично двигались. Однажды ночью я разглядел на палубе бородатого человека в мантии, который, казалось, манил меня на корабль, чтобы вместе отправиться к неведомым берегам. Много раз потом видел я его при полной луне, и каждый раз он звал меня.

Необычайно ярко светила луна в ту ночь, когда я откликнулся на зов и перешел через воды на Белый Корабль по мосту из лунных лучей. Человек, позвавший меня, обратился ко мне на мягком наречии, которое показалось мне хорошо знакомым, и все время, пока мы плыли в сторону таинственного Юга по дорожке, золотой от света полной луны, гребцы пели тихие песни.

И когда занялась заря нового дня, розовая и лучезарная, я увидел зеленый берег дальней страны, незнакомый, светлый и прекрасный. Из моря поднимались великолепные террасы, поросшие деревьями, среди которых виднелись крыши и колоннады загадочных храмов. Когда мы приблизились к зеленому берегу, бородатый человек сказал мне, что это земля Зар, где живут все сны и помыслы о прекрасном, которые однажды являлись людям, а потом были забыты. И когда я снова взглянул на террасы, я понял, что это была правда, потому что среди того, что я видел, были вещи, которые являлись мне сквозь туман за горизонтом и в фосфоресцирующих глубинах океана. Здесь были также фантастические формы, великолепнее которых я ничего и никогда не видал, видения, посещавшие юных поэтов, которые умерли в нужде прежде, чем успели поведать миру о своих прозрениях и мечтах. Но мы не ступили на мягкие луга страны Зар, ибо сказано было, что тот, кто коснется их ногой, никогда больше не вернется на родной берег.

Когда Белый Корабль молчаливо отплыл от украшенных храмами террас страны Зар, впереди, на дальнем горизонте мы узрели остроконечные верхушки зданий огромного города, и бородатый человек сказал мне: Это Таларион, город тысячи чудес, где находится все таинственное, что люди тщетно пытались постигнуть. И я снова взглянул с близкого расстояния и увидел, что город этот величественнее любого другого города, который я знал или видел во сне.

Так высоко в небо возносились шпили его храмов, что невозможно было разглядеть их острия, и далеко за горизонт простирались его мрачные серые стены, поверх которых можно было разглядеть только крыши немногих домов, странные и зловещие, хотя и украшенные фризами и соблазнительными скульптурами. Мне очень хотелось войти в этот притягательный и одновременно отталкивающий город, и я умолял бородатого человека высадить меня на сияющий причал у гигантских резных ворот Акариэль, но капитан вежливо отклонил мою просьбу, сказав: Многие входили в Таларион, город тысячи чудес, но никто из них не вернулся. Там бродят только демоны и безумцы, которые перестали быть людьми, а улицы белы от непогребенных костей тех, кто отважились взглянуть на призрака Лати, царствующего в городе. И Белый Корабль оставил позади стены Талариона и в течение многих дней следовал за летящей на Юг птицей, чье блестящее оперение цветом было подобно небу, с которого она явилась.

Затем мы приблизились к прекрасному берегу, радующему глаз цветами всех оттенков, где, насколько мог видеть глаз, нежились в полуденном солнечном свете прекрасные рощи и лучезарные аллеи. Из беседок, скрытых от нашего взгляда, доносились обрывки песен и гармоничная музыка, перемежаясь со смехом, таким сладостным, что я настоял, чтобы гребцы направили туда корабль. И бородатый человек не сказал ни слова, а лишь смотрел на меня, пока мы приближались к обрамленному лилиями берегу. Внезапно ветер, веющий с этих цветущих лугов, принес запах, заставивший меня вздрогнуть. Ветер окреп, и воздух наполнился смертным кладбищенским духом пораженных мором городов и незакопанных могил на кладбищах. И когда мы с безумной поспешностью удалялись от этого проклятого берега, бородатый человек наконец вымолвил: Это Ксура, страна недостижимых удовольствий.

И снова Белый Корабль последовал за небесной птицей по теплым благословенным морям, подгоняемый ласковым, ароматным бризом. День за днем и ночь за ночью проходили в плавании, и в полнолуние мы слушали тихие песни гребцов, такие же приятные, как в ту далекую ночь, когда мы отплыли прочь от моего родного берега. И в лунном свете мы бросили якорь в гавани Сона-Нил, которая защищена двумя мысами из хрусталя, поднимающимися из моря и соединенными сверкающей аркой. Это была Страна Воображения, и мы сошли на зеленеющий берег по золотому мосту из лунных лучей.

В стране Сона-Нил нет ни времени, ни пространства, ни страданий, ни смерти, и я прожил там долгие века. Зелены там рощи и пастбища, ярки и ароматны цветы, сини и сладкозвучны ручьи, прозрачны и холодны источники, величественны храмы, замки и города Сона-Нил. У этой страны нет границ, и за одним чудесным видом сразу же возникает другой, еще более прекрасный. И в сельской местности, и среди блеска городов свободно передвигается счастливый народ, и каждый наделен непреходящей грацией и подлинным счастьем. В течение всех эпох, что я прожил там, я блаженно странствовал по садам, где причудливые пагоды выглядывали из живописных зарослей, а белые дорожки были окаймлены нежными цветами. Я взбирался на пологие холмы, с вершин которых мог видеть чарующие пейзажи с городками, прячущимися в уютных долинах, и золотые купола гигантских городов, сверкающие на бесконечно далеком горизонте. И при лунном свете я видел искрящееся море, два хрустальных мыса и спокойную гавань, где на якоре стоял Белый Корабль.

И снова было полнолуние в ночь незапамятного года в городе Тарпе, когда я вновь увидел манящий силуэт небесной птицы и ощутил первые признаки беспокойства. Тогда я заговорил с бородатым человеком и поведал ему о возникшем у меня желании отправиться в далекую Катурию, которую не видел никто из людей, но все верили, что она лежит за базальтовыми столпами Запада. Это Страна Надежды, и там воссияли идеалы всего, что только известно где бы то ни было, или, по крайней мере, так говорили люди. Но бородатый человек сказал мне: Берегись тех опасных морей, где, по рассказам, лежит

Катурия. Здесь, в Сона-Нил, нет ни боли, ни смерти, а кто знает, что кроется там, за базальтовыми столпами Запада? Тем не менее в следующее полнолуние я ступил на борт Белого Корабля, бородатый человек с неохотой последовал за мной, и мы, покинув счастливый берег, отправились в неизведанные моря.

А небесная птица летела впереди и вела нас к базальтовым столпам Запада, но на этот раз гребцы не пели своих тихих песен при полной луне. В воображении я часто рисовал себе неведомую страну Катурию с ее великолепными рощами и дворцами и пытался угадать, какие новые наслаждения ждут нас там.