Долгое время литовский язык считался не достаточно престижным для письменного использования. Единого языка не существовало. Языковые различия были значительны между регионами. Существовали ауштайтские и жемайтские диалекты (или отдельные языки) и их многочисленные говоры. Имелись ожидания, что литовский язык вот-вот вымрет на территории современной Литвы. Многие люди пользовались польским и белорусским языками в повседневной жизни. В начале 19-го века использование литовского языка в значительной степени ограничивалось литовскими сельскими районами.

Единственная область, где литовский язык считался подходящим для литературы, - находившаяся под немецким управлением Малая Литва в Восточной Пруссии. Как ни удивительно, основой современного литовского языка стал язык народа никогда не считавшего себя часть литовской нации.

Территория, на которой жили прусские литовцы в прежде была заселена племенами древних пруссов и близкородственными им скалвинами и куренями. Междуречье Лавы и Немана стало почти необитаемым после крестового похода против язычников пруссов и войн между языческим Великим княжеством Литовским и Тевтонским орденом. Считается, местные племена были переселены, либо добровольно или принудительно, в монашеское государство Тевтонского ордена и в Великое княжество Литовское. Со временем граница между двумя государствами стабилизировалась. Лучшие условия жизни, чем могли предложить свои паны, в Тевтонском ордене привлекли многих литовцев и жемайтийцев поселиться там.

Последний великий магистр Тевтонского ордена Альберт стал светским князем и преобразовал орден в протестантское государство Пруссия. Большинство прусских литовцев также приняли протестантство. Согласно протестанской доктрине Альберт разрешил церковные службы для прусских литовцев на родном языке. Литовцы, селившиеся в Пруссии, были, в основном, крестьянами. Однако, в 16 веке здесь появились образованные протестантские иммигранты из Литвы. Например, Мартинас Мажвидас, Абрамос Кулветис и Станисловас Раполионис. Последний стал одним из первых профессоров Кенигсбергского университета, основанного в 1544 году. Мартинас Мажвидас был ревностным протестантом и призывал прекратить все контакты между прусскими литовцами и жителями Великого княжества Литовского, чтобы снизить католическое влияние в стране.

Считается,тот же Мажвидас опубликовал первую книгу на литовском языке - перевод лютеранского катехизиса. Другие авторы, писавшие на литовском языке были не прусские литовцы, а немцы: Микаэль Марлин, Якоб Квуандт, Вильгельм мартиниус, Готфрид Остермейер, Зигфрид Остермейер, Даниэль Кляйн, Андреу Краузе, Филипп Рихиг, Маттеус Преториус, Кристиан Милке, Адам Шиммерпфенг и другие. Вообще, Пруссия тех времен -протестанская страна. Населяли ее гугеноты переселившиеся из других стран. Местное автохонное население куда-то исчезло, говорят, еще во времена Тевтонского ордена. Поэтому под немцами следует понимать разноплеменный протестантский сброд со всей Европы.

Государственным тогда в Пруссии был, так называемый, "нижний прусский" язык. Близко родственный голландскому и фламанскому. Поскольку большинство населения Пруссии составляли переселенцы из тех мест. Прусские литовцы поселявшиеся в городах становились двуязычными и со временем германизировались. Крестьяне также знали "нижний прусский". Заимствовали слова из него, добавляя специфические литовские окончания.

Считается, первую грамматику прусско-литовского языка написал Тильзитский пастор Даниэля Кляйн в середине 17 века. В 18 веке немецко-литовский словарь писал Якоб Бродовски. Стандартизировал прусско-литовскую грамматику Август Шлехтер в середине 19 века. Его версия, под названием "юго-западной ауштайтской", позже станет основой при создании современного литовского языка.

К слову, прусско-литовская письменность основана на немецком стиле, в то время как на территории современной Литвы - на польском стиле. Прусские литовцы писали готическим шрифтом. Литовцы не читали прусско-литовских изданий и наоборот. Культурная коммуникация была очень ограниченной. Попытки создания единую систему письма для всего литовского языка в начале 20-го века не увенчалась успехом.

Литовское национальное пробуждение возникшее в конце 19 века оказалось не популярным среди прусских литовцев. Для них интеграция с Литвой было не понятно и не приемлемо. Первый прусский литовец избранный в рейхстаг, Иоганн Смалалис, жестко агитировал за целостность Германской империи.

До 1870 года политика германизации не касалась прусских литовцев. Они добровольно принимали немецкий язык и культуру. После объединения Германии в 1871 году изучение немецкого языка (нового высшего немецкого - хохдойтча) сделано обязательным в государственных школах. Изучение немецкого языка, как предусматривалось, давало возможность для прусских литовцев ознакомиться с западно-европейской культурой и ценностями. Германизации также спровоцировал культурное движение среди прусских литовцев. В 1879 и 1896 году, ходатайств о возвращении литовского языка в школах подписали 12330 и 23058 прусских литовцев. В целом, литовский язык и культура не подвергались преследованиям в Пруссии.

После окончания Первой мировой войны, северная часть Восточной Пруссии за рекой Неман была отделена. Территория населенная прусскими литовцами разделилась между Веймарской Германией и Клайпедским края (Memelland) под французской администрацией. Организация "Deutsch-Litauischer Heimatbund" стремилась к воссоединению с Германией или, на крайний случай, к созданию независимого государства Мемельланд. В 1923 году Литовская Республика заняла Клайпедский район.

Люди из Большой Литвы осуществляли государственное управление в регионе. С их точки зрения, прусские литовцы - онемеченные литовцы, которые должны быть повторно литвинизированы. Прусские литовцы увидели в литвинизации угрозу своей собственной культуре и начали поддерживать немецкие политические партии и, даже, начал идентифицировать себя как немцев. Жители Клайпедского края постоянно голосовали за немецкие или немецко-ориентированные партии.

Нацистская Германия возвратила Клайпеду после немецкого ультиматума Литве 1939 года. Жителям было разрешено выбирать литовское гражданство. Только 500 человек попросили его, и только 20 его приняли. Воссоединение Клайпеды с Германией был встречено с радостью большинством жителей.

После окончания Второй мировой войны прусские литовцы, вместе с немцами, были переселены из Восточной Пруссии в Западную Германию. Там и растворились среди немцев. Их диалект канул в лету...

ЛИТОВСКИЙ ЯЗЫК, представитель балтийской ветви индоевропейской языковой семьи. Основная область распространения – территория Литовской Республики, где он имеет статус государственного языка. Общее число жителей Литовской Республики, по данным переписи 1989, – 3,69 млн. человек; из них для 79% литовский является родным языком. Кроме того, на литовском языке говорят литовцы, проживающие в США, Бразилии, Аргентине, Польше, Канаде, Великобритании, Австралии, Германии, Уругвае и некоторых других странах.

В литовском выделяются два больших диалекта: жемайтский (zemaiciu), занимающий северо-западную часть Литвы, и аукштайтский (aukštaiciu), занимающий юго-восточную часть Литвы, – каждый с дальнейшим делением на более мелкие поддиалекты и говоры. Современная классификация литовских диалектов (в основу которой положены системные фонетические сходства и различия, в первую очередь – особенности вокализма и акцентологии, т.е. ударения и слоговой интонации) обосновывает это традиционное деление тем, что слоговая интонация большинства жемайтских говоров носит музыкальный характер, тогда как аукштайтские (за незначительным исключением) характеризуются динамической слоговой интонацией или же монотонным динамическим ударением. В аукштайтских диалектах пралитовская фонетика (особенно гласные) изменилась меньше, чем в жемайтских. Особенно архаична фонетика западных аукштайтов. Южный говор западно-аукштайтского диалекта лежит в основе общенационального литературного литовского языка.

Литовский – язык художественной, научной, публицистической литературы, язык государственных и общественных учреждений Литовской Республики, школы, театра, радио, телевидения и т.п., а также язык живого общения основной массы жителей Литвы. Большинство населения владеет также русским языком, сфера употребления которого в последнее время (т.е. после обретения Литвой независимости), заметно сузилась. В настоящее время литовский является языком обучения на всех ступенях образования (среднего, профессионально-технического, специального, высшего). Для иноязычного населения существуют также средние школы с русским и польским языком преподавания. Во всех таких школах преподается и литовский язык, необходимый для участия в государственной, общественной и культурной жизни страны.

Родоначальником литературного литовского языка считается Мартин Мажвидас (1510–1563), выпустивший в 1547 в Кенигсберге первую литовскую книгу – лютеранский Катехизис. Именно с этим временем связывают начало формирования литературного литовского языка (который окончательно сложился лишь в конце 19 – начале 20 в.). Приблизительно с середины 16 в. в Восточной Пруссии в качестве письменного языка стал употребляться язык, в основе которого лежал распространенный в этой области среднеаукштайтский диалект. Большую роль в деле нормализации этого языка сыграли грамматики Д.Клейна (1653 и 1654). На территории бывшего Великого Княжества Литовского в 16–17 вв. формировались два письменных языка – средний, с центром в Кедайняй (на нем писали М.Даукша, М.Петкявичюс) и восточный с центром в Вильнюсе (на нем писали К.Сирвидас, Й.Якнавичюс). В первой половине и в середине 19 в. в создании общенационального литературного литовского языка принимали участие Д.Пошка, С.Станявичюс, С.Даукантас, М.Валанчюс. В конце 19 в. большое значение для формирования литературного литовского языка имела возникшая в это время периодическая печать («Aušra», «Varpas») и особенно деятельность выдающегося литовского языковеда Й.Яблонскиса.

В истории литературного литовского языка различаются два основных периода: старый и новый. Старый период охватывает этап развития литературного языка от первых попыток создания общенационального языка (16–17 вв.) до первых признаков преобладания одного диалекта – юго-западного аукштайтского (18 в.). Для этого периода характерны: отсутствие единой литературной нормы, преимущественная ориентация на стиль текстов духовного содержания, крайне ограниченная сфера употребления. Новый период охватывает этап развития литературного литовского языка от начала заметного преобладания юго-западного аукштайтского диалекта до полного его утверждения. Для литературного языка этого периода характерны: постепенная кодификация единой литературной нормы, становление и развитие стиля художественной литературы, развитие публицистического и научного стилей и расширение сферы употребления литературного языка.

Литовский лучше других живых индоевропейских языков сохранил древние черты в фонетике и морфологии, в связи с чем представляет особый интерес для индоевропеистики. Он отличается от близкородственного латышского языка большей архаичностью (в целом) и некоторыми инновациями (см . ЛАТЫШСКИЙ ЯЗЫК). Фонетика характеризуется богатством вокализма. Фонологическую («смыслоразличительную») роль, наряду с признаками ряда и подъема, играют признаки долготы/краткости и однородности/неоднородности (последний признак противопоставляет долгие гласные u и o дифтонгоидам ie и uo ). Типологически существенная особенность консонантной системы – противопоставление по твердости/мягкости. Ударение не фиксированное, в связи с чем слова, различающиеся только местом ударения, могут различаться по смыслу. Литовский – политонический язык: в его фонологической системе есть две слоговые интонации – резкая, или нисходящая, и плавная, или восходящая. Это различие может также выполнять смыслоразличительную функцию.

С точки зрения морфологической типологии, литовский принадлежит к флективным (фузионным) языкам с элементами агглютинации и аналитизма. Части речи отграничиваются друг от друга на основании семантико-синтаксических и морфологических критериев (наличие тех или иных морфологических категорий и их функционирование). Существительные обладают словоизменительными категориями числа и падежа и классифицирующей категорией рода. Категория числа формируется противопоставлением двух значений: ед. и мн. числа (относительно недавно, несколько десятилетий тому назад, в ходу было двойственное число).

Категория падежа образуется противопоставлением шести форм: именительного, родительного, дательного, винительного, инструментального и местного, а также особой звательной формы (строго говоря, не являющейся падежом). Исключительно широким употреблением отличается родит. падеж, который способен играть практически любую синтаксическую роль, включая роль подлежащего, свойственную в первую очередь существительному в исходной форме (именит. падеже). Ср.: Yra zmoniu , nera zmogaus "Есть люди (букв. людей), нет человека"; ateis sveciu "придут гости (букв. гостей)"; pasitaiko klaidu "попадаются ошибки (букв. ошибок)".

Признак рода принимает два значения: мужской и женский род (средний род существительными утрачен). Согласование по роду распространяется (в отличие, напр., от русского или немецкого языков) не только на единственное, но и на множ. число, включая pluralia tantum. В самом существительном в общем случае формальный родовой показатель отсутствует, хотя между родом и типом склонения наблюдается определенное соответствие, достаточное для того, чтобы по форме существительного можно было бы с высокой степенью вероятности предсказать его род. Во многих случаях соотносительные названия лиц мужского и женского пола представлены однокоренными существительными, различающимися только флексиями: uošvis "свекор, тесть" – uošve "свекровь, теща", didvyris "герой" – didvyre "героиня", narys-korespondentas "член-корреспондент" – nare-korespondente – то же о женщине.

Прилагательные имеют общие для всех имен категории рода, числа, падежа. Специфически адъективные категории – категория градуальности (свойственная также качественным наречиям) и категория детерминации. Категория детерминации конституируется противопоставлением простой («нечленной», «неместоименной», «неопределенной») формы и сложной («членной», «местоименной», «определенной»), которая генетически восходит к сочетанию простой формы с местоимением jis "он" (то же формальное отношение между полными и краткими прилагательными в русском языке). Сложная форма употребляется преимущественно в функции определения, простая – как в функции определения, так и в функции сказуемого. Своеобразие морфологической структуры членных прилагательных состоит в наличии у этой формы сразу двух флексий – именной, непосредственно связанной с основой и выражающей значения падежа, рода и числа, и сохраняющего относительную «отдельность» местоименного постфикса, который выражает (самим фактом своего присутствия) значение неопределенности и одновременно дублирует падежно-родо-числовое значение первой флексии.

Имена числительные делятся на количественные (vienas "один", du "два") и порядковые (pirm-as , -a "первый", antr-as , -a "второй"). Среди количественных различают собственно количественные, или основные: du , dvi "два, две", keturi , keturios "четыре" (м. и ж. род), devyni , devynios "девять"(м. и ж. род); так называемые «множественные»: dveji , dvejos "двое" (муж. и жен. род), ketveri, ketverios "четверо", м. и ж. род) и т.д.; так называемые «собирательные»: dvejetas "двое, двойка", ketvertas "четверо, четверка" и т.д.

У числительных от 11 до 19 первый элемент связан с названием соответствующей единицы первого десятка, а второй (-lika) – с глаголом likti "остаться" (это сокращения выражений, в состав которых входило со временем утраченное числительное «десять» и первоначальное значение которых было "десять с остающейся, т.е. «лишней» единицей, двойкой, тройкой и т.д."): vienuolika "11", dvylika "12", trylika "13" и т.д.

Местоимениям присущи общие для всех имен грамматические категории рода, числа и падежа и специфическая для местоимений (а также для глаголов) категория лица. По грамматическим свойствам, в частности по способности играть в предложении ту или иную синтаксическую роль, местоимения подразделяются на субстантивные (местоименные существительные), адъективные (местоименные прилагательные) и квантитативные (местоименные числительные). Наибольшее грамматическое своеобразие обнаруживают местоименные существительные, особенно личные. Они отличаются от неместоименных существительных как составом грамматических категорий, так и способом их выражения. Специфической для личных местоимений является, в частности, категория лица, классифицирующая их по характеру участия в речевом акте. Своеобразно и отношение субстантивных местоимений к категориям числа, рода и падежа. В местоимениях все еще сохраняются, в частности, формы двойственного числа, утраченные существительным. Только в (субстантивно употребляемых) местоимениях сохранились отсутствующие у существительных формы среднего рода. Склонение субстантивных местоимений характеризуется нерегулярностью, в частности супплетивизмом основ и особым набором флексий, а также отличным от склонения существительных составом падежной парадигмы: в ней нет звательной формы, но у личных местоимений и местоимения kas "кто, кто-то" (и его многочисленных производных) имеются два родительных падежа, отличающихся друг от друга как в формальном, так и в смысловом отношении.

Типологически важной особенностью литовского языка является отсутствие непосредственного морфологического выражения различия по признаку «лицо/не-лицо» (одушевленность/неодушевленность) в вопросительно-относительных и неопределенных местоимениях ср. kas "кто" и "что", kazkas "кто-то" и "что-то" и т.д. Эта особенность отличает литовский от многих языков мира, в которых соответствующее разграничение проводится, по крайней мере в сфере местоимений.

Глагол в литовском языке имеет финитные (личные) и нефинитные (неличные) глагольные формы – инфинитив и различные причастные образования. Специфическими глагольными категориями являются залог, время, наклонение, а также лицо, представляющее собой согласовательную категорию, значение которой определяется соответствующим значением подлежащего. Категория времени – одна из наиболее общих категорий глагола, существенная для всех (личных и неличных) форм, кроме инфинитива. Морфологически различаются четыре синтетические (простые) формы грамматического времени: настоящее, прошедшее однократное, прошедшее многократное и будущее. Различные комбинации вспомогательного глагола buti "быть" с причастиями действительного и страдательного залога образуют систему сложных (аналитических) глагольных форм. В системе наклонений различаются изъявительное, сослагательное, повелительное и косвенное (а также иногда желательное, в современных описаниях обычно объединяемое с повелительным). Косвенное наклонение (выражаемое причастиями в предикативной позиции) используется говорящим, когда он говорит о событиях, известных ему из косвенных источников, чтобы снять с себя ответственность за истинность сообщаемого (подобное наклонение есть в латышском языке и во многих др. языках мира).

Литовский язык характеризуется исключительным богатством словообразовательных средств. Обращая внимание на удивительную сохранность в литовском языке старой индоевропейской лексики, исследователи в то же время отмечают высокую способность этого языка к использованию исконных лексических элементов в решении новых семантических задач.

Литовский язык относится к языкам балтийской группы, это государственный язык Литвы и один из официальных языков Европейского Союза. Сегодня на нем говорят более 3 миллионов человек - как на территории Литвы, так и за её пределами. Литовский язык необычен, сложен для изучения и просто невероятно интересен. О чём и свидетельствуют приведенные ниже факты.

1. Многие филологи считают литовский язык самым древним из всех существующих живых языков. Дело в том, что по фонетике и морфологии он максимально приближен к праиндоевропейскому языку, от которого и произошли все современные языки Европы. «Каждый, кто хочет узнать, как разговаривали индоевропейцы, должен послушать литовского крестьянина», - сказал однажды французский лингвист Антуан Мейе. Вот почему при воссоздании праиндоевропейского языка специалисты опираются, в первую очередь, на латынь, санскрит, греческий язык и литовский.

2. Литовский язык очень похож на санскрит. Причина сходства заключается не в родстве (языки относятся к разным группам), а в большом количестве сохранившихся в них праиндоевропейских элементов. Литовский и санскрит имеют схожую грамматику, а также множество похожих по произношению и значению слов.

3. Литовская нация исторически состоит их 4 этнических групп. На севере Литвы проживают аукштайтийцы, на западе жемайтийцы, дзуки на юго-востоке и сувалкечи на юге. Каждая из этих этнических групп отличается внешними чертами, обрядами, традициями, а также диалектом. Еще 150 лет назад разница между этническими группами была настолько велика, что жемайтийцы, например, совсем не понимали диалект сувалкечей. Сгладил отличия только современный литературный литовский язык, который был создан искусственно в конце XIX века на основании всех четырех диалектов.

4. Первой письменной памяткой литовского языка стала рукописная запись на последней странице книги «Tractatus secerdotalis», изданной в Страсбурге в 1503 году. Эта запись содержала молитвы «Аве Мария» и «Никейский символ веры», написанные на дзукийском диалекте.

5. Семейный статус литовских женщин легко можно понять по окончанию их фамилий. Так, фамилии незамужних женщин оканчиваются на -aitė , -iūtė или -ytė , а замужних - на -ienė. В последнее время среди женщин публичных профессий стало модным прибавлять к своей фамилии окончание -ė, по которому нельзя судить о том, замужем они или нет.

6. Литовский язык может похвастаться необычайно старым словарным запасом - практически бесценным с точки зрения лексикологии. Количество используемых в речи иностранных слов тщательно регулируется специально созданной для этих целей государственной комиссией. По возможности заимствованные слова заменяются литовскими аналогами. Тем не менее, несмотря на все старания, влияние английского языка становится все более ощутимым.

7. В литовском языке почти нет ругательств. Так, например, одним из наиболее грубых ругательных слов является rupūžė, что переводится как «жаба». Если же литовцам хочется как следует выругаться, они используют английские слова и выражения.

8. Многие литовцы в возрасте от 30 лет все еще помнят русский, но принципиально отказываются говорить на нем. Тем не менее, в их речи иногда проскакивают слова «типа, «короче», «по-любому». Поколение постарше все еще может использовать в обиходе русский. Молодые люди моложе 30 в большинстве своем русский даже не понимают.

9. В литовском языке много уменьшительно-ласкательных суффиксов. Так, например, «ребенок» по литовски будет vaikas, а вот слово «ребеночек» можно перевести совершенно по разному - vaikelis, vaikiukas, vaikeliukas, vaikelėlis, vaikužėlis, vaikučiukas.

10. Самое длинное слово в литовском языке - nebeprisikiškia­kopūsteliaudavome, которое переводится как «недособрав заячьей капусты» (речь о кислице обыкновенной).

11. В литовском языке отсутствуют двойные согласные: алло - alio, программа - programa и так далее.

12. Фраза «Вы здесь выходите?», произносимая пассажирами в общественном транспорте, звучит как «ar Jūs lipsite čia?» (Ар иус липсите ча). Но литовцы ее заметно упростили и изменили. А потому во всех автобусах и троллейбусах сегодня можно услышать «Lipsi, lipsi, čia-čia-čia» (Липси, липси, ча-ча-ча).

Литовский язык. - Первые более или менее полные сведения о языке литовцев сообщил П. Кеппен (1827) в III т. «Материалов для истории просвещения в России». Ватсон («Ueber d. lettischen Volksstamm»), сравнивая Л. языки со славянскими, с готским и с финским наречиями, нашел, что Л. наречия и народы образуют переход от народов словенского племени к германцам, а с другой стороны также и переход к финнам. Как самостоятельное целое в ряду санскритского, греческого, латинского и др. индогерманских языков Л. яз. является уже в 1833 г. у Боппа. Древность и важность Л. языка выяснил проф. П. ф.-Болен («Ueber die Verwandtschaft zwischen d. Lithauischen u. Sanskritsprache», в «Hist. u. litter. Abhandlungen d. deutschen Ges. zu Königsberg», IV, 1830). Гильфердинг («Литва и Жмудь», «Собр. соч.», II, 366) говорит: «нынешняя речь Л. крестьянина во многом более первообразна, чем язык древнейшего памятника Европы, чем язык Гомера. Она значительно оскудела, но менее всех изменилась в коренных звуках и формах: это обломок старины доисторической между молодыми поколениями языков, подобно тому, как среди тех же Л. лесов уцелел в зубре единственный представитель доисторического царства европейских животных». Авг. Потт, окончательно отделив наречия прусское, литовское и латышское от славянских, пришел к выводу, что в сравнении с германскими языками и славянскими лето-литовские своим грамматическим строем обнаруживают большую древность (ср. «De linguarum letticarum cum vicinis nexu», 1841). Для русских славянистов важность изучения Л. яз. выяснилась давно; уже Прейс учился Л. яз. у проф. Резы и Куршата. В 1860 г. в споре с Погодиным Костомаров доказывал, что варяги были выходцами из Л. земли и что самое призвание их совершилось «по причине связи, в которой тогда были наши северные славяне с приморскими литовцами». Догадка Костомарова не была, однако, принята наукою. В 1856-57 гг. вышла в Праге превосходная грамматика Шлейхера («Handbuch d. litauischen Sprache. Grammatik, Lesebuch u. Glossar»), являющаяся результатом его поездки в прусскую Литву, совершенной в 1852 г. на средства австрийского правительства. По Шлейхеру, Л. язык принадлежит к большой семье индогерманских языков, приближаясь особенно к славянскому и немецкому. В сравнении с славянским литовский яз. стоит на более древней ступени развития звуков; относительно морфологии и в особенности форм спряжения славянский яз. имеет перед Л. преимущество. Несмотря на несомненные заслуги Шлейхера по систематизации лингвистического материала в изложении правил звуковых изменений, морфологии и синтаксиса Л. языка, его сведения оказались неточными относительно ударения и долготы гласных, неполными относительно диалектов и говоров Л. языка бывшего великого княжества. В настоящее время в науке установлены следующие положения (ср. «Жив. Старина», I, вып. 1-2: «Обзор трудов по Л. этнографии 1879-1890 г.» и «Введение к катех. H. Даукши», I-XXI): 1) в славян. наречиях заметно исчезновение гласных на конце слов и слогов, которые в Л. вполне сохраняются: vilkas - волк; sunus - сын. 2) Сохранение дифтонгов, в слав. перешедших в долгие гласные: veidas (лицо) - слав. вид. 3) Л. чистые звуки i, u, о переходят в глухие звуки ъ, ь: linas - льн, esini - есмь, duktë - дешти (дочь). 4) Отсутствие в Л. ринизма: ranka, , ręka (рука); penki - . 5) Л. ū переходит в ы: sunus - сын, dumai - дым. Гортанные г, k, х переходят в ж, ч, ш: gyvas - жив, латышское dzívs.

Шлейхер в 1865 г. познакомился с А. Барановским, со слов которого дал в дополнениях к изданию Доналейтиса первые известия о восточнолитовском наречии. Он высказал мнение, что все, как прусские, так и русско-литовские, говоры группируются по двум наречиям: а) верхнелитовскому и b) нижнелитовскому, или жмудскому. Главное различие между ними он усматривает в том, что древние tj, dj в верхнелитовском переходят в tš и dž, а в жмудском остаются неизмененными. Кроме того, верхнелитовским звукам io, ie, ō соответствуют в жмудском о, е, ei (ī), a . Оказывается, однако, что, например, акание встречается в разных, отдаленных друг от друга местах литовской территории: в мемельском говоре катехизиса 1547 г. и в восточнолитовском говоре «жмагусов» Новоалександровского и Свенцянского уу. Первую попытку географического распределения Л. диалектов сделал в 1861 г. И. Юшкевич в своем опыте литовской орфографии («Kał bos lëtuviszko l ëż uvo ir lë t. statraszimas»), различая четыре группы: 1) прусско-литовских, 2) жмудских, 3) эйрагольских и 4) восточнолитовских говоров, причем это распределение зависит от видоизменения звуков ea, e, ie, uo в ia, a, e; ei, y,é; ou, ū, ua, o. В Ковенской губ., по наблюдениям A. Бaрановского, можно проследить 2 жмудских, 2 западнолитовских и 7 восточнолитовских говоров. Л. говор Ошмянского у. Виленской губ. принадлежит к группе восточнолитовских говоров; лидские литовцы говорят вместе с литовцами южной части Трокского уезда на дзекающем говоре, или языке дзуков Сувалкской губ. В последней различаются говоры: веленский, соответствующий юго-западному Л. говору Ковенской губ.; гириников, соответствующий северо-западному Л. говору; капсов, говорящих кāп вместо кайп (как); дзуков, соответствующий южнолитовскому диалекту бывших ятвягов или судавов, говорящих уже с мазуро-польской примесью (ср. О. Kolberg, «Pieśni ludu lit. Zb. wiad. do antrop. krajowej», III, введение; образцы русско-литовских говоров» - «Катехизис» Даукши, 131-172).

К выдающимся особенностям Л. языка вообще принадлежат особенности его ударения и долготы гласных. По мнению Барановского, Л. язык имеет три степени количества звуков: 1) безусловно краткое количество в звуках ударяемых и не ударяемых ă, ĕ, ĭ, ŭ , но никогда в звуках: о, е, ë, uo, i, u; 2) звуки средней долготы, которые без ударения немного длиннее кратких, с ударением немного короче долгих ā, ū в словах ariu, buv ì mas; 3) звуки безусловно долгие, с долгим произношением и без ударения. Этой степени нет у звуков a, e, ia. Ударение - одно и простое. Действие его состоит в том, что слог с ударением получает перевес над прочими слогами и обнаруживает наглядно свои фонетические свойства, между прочим - степень и состав количества звука. Ф. Гирт (Hirt) в книге «Der Indogermanische Accent» (Страсб., 1895) пришел к тому выводу, что литво-славянская акцентуация если не древнее, во всяком случае одинаково древняя с индийско-греческой. Соотношения Л. ударения к древнепрусскому изложены Фортунатовым в ст. «Об ударении и долготе в балтийских языках» («Русский Филол. Вестник», 1895, № 1-2). Таким образом, открытие особенностей ударения и количества гласных, описанное Куршатом еще в 1849 г. («Laut und Tonlehre»), а Шлейхером не замеченное в новейшее время, подтверждено блестящим образом в дополнениях к теории Куршата, сделанных Барановским, Лескином и Бругманом в их «Lit. Volkslieder» 1882), Яунисом и Гиртом. Формы Л. склонения объяснил историко-лингвистически А. Лескин в трактате «Die Declination im Slavisch-Lithauischen und Germanischen» (1876). Л. глаголу посвящены труды проф. Г. Ульянова: «Основы настоящего времени» 1888 г. и «Значения глагольных основ в литовско-славянском языке» (1891 и 1895). Синтаксису Л. языка посвящены труды А. А. Потебни («Записки по русской грамматике, об употреблении и происхождении творительного падежа»), А. В. Попова («Синтаксические исследования», 1881) и Обелайтиса («Vorpas», 1893, № 10). Особенно посчастливилось словарю и вообще этимологическому исследованию Л. языка. Ф. Фик посвятил особую часть своего этимолог. словаря литво-славянскому периоду («Die litauisch-slavische Spracheinheit»). Уже в 1840 г. Прейс указал как на главный источник славянских заимствований в Л. яз. на белорусское наречие, а в 1877 г. проф. Ал. Брюкнер в Берлине посвятил этому вопросу целую диссертацию («Die Slavischen Fremdwörter ini Litauischen» 1886). Ср. также E. Wolter, «Einfluss West-russlands auf Litauen vor d. XII Jahrhundert» («Mitteilungen» II, стр. 306). Обзор германизмов и заимствований из немецкого языка дает Вальтер Преллвитц: «Die deutschen Bestandtheile in den lett. Sprachen» (Геттинген, 1891). О кельтизмах прусского и Л. яз. ср. Пирсон, «Spuren des Cellischen» («Катехизис» Даукши, стр. XLIX), и Иосиф Зубатый: «О alliteraci v p ísních lotyšskich a litevských»(l894, стр. 18). В еще более древнее время нас переносят литуанизмы финских языков: очевидно, что прафинны встретились с пралитовцами еще до начала христианского летосчисления. Ср. Thomsen, «Beröringer» (1890), и «Филологич. Библиотека» (1894, № 175). Состав корней и словообразовательных элементов литовского языка представлен в фундаментальных исследованиях А. Лескина: «Ablaut d. Wurzelsilben» (1884) и «Bildung d. Nomina» (1891). Серьезное внимание на историческую сторону Л. грамматики впервые обратил проф. Адальберт Бецценбергер в сочинении «Beiträge z. Gesch. d. Lit. Sprache auf Grund litauischer Texte des XVI u. XVII Jhdts.» (Геттинген, J877). Он же с 1874 г. переиздает при участии Ф. Бехтеля и Гарбе литовские старопечатные книги с объяснительными грамматическими комментариями. Другие сочинения того же автора по литвоведению рассмотрены в «Живой Старине» (I, 2 1890 г., стр. 177-79). Ср. «Archiv f. Slav. Philol.» (VIII, 524 сл.); введение к Катехизису Н. Даукши, стр. VII-XXI; Karłowicz, «O języku litewskim» в «Rospraw. wydz. fil.» крак. академии наук (1875). Лучшей до сих пор должна считаться Л. грамматика Ф. Куршата, изд. в 1876 г. в Галле. Словари Л. языка с немецким объяснительным текстом изданы Ф. Нессельманом в 1851 г., Куршатом - в 1870-83 г.; недавно вышел 1-й вып. «Литовско-польско-русского словаря» А. И. Юшкевича. Самый полный сборник восточнолитовских слов представляет трехъязычный словарь К. Ширвида. С практическою целью изданы «Lietuviszka Gramatika» M. Межиниса (Тильзит, 1886) и его же «Литовско-латышско-польско-русский словарь» (Тильзит, 1894). Для лиц, знающих по-английски, полезным пособием для изучения Л. языка может служить «Spasabas grejto izsymokinimo angelskos kałbos del Lietuwinku Amerykie» (Плимут, 1886). По-польски издал грамматику Л. яз. M. Akielewicz («Głosowina», Познань, 1890). Изучением Л. языка занимались Ст. Микуцкий (1855-60) и Юл. П. Кузнецов, командированный Имп. Р. Географ. Общ. в северо-западный край в 1869-75 гг. (ср. «Календарь Северо-Западн. Края» на 1890 г., стр. 38). Драгоценный материал для диалектологии Годлевского говора Сувалкской губ. дан Бругманом в песнях и сказках, изданных им вместе с Лескином в 1882 г. с приложением грамматики и глоссария. Оживленные споры вызвал в свое время вопрос о применяемости русской азбуки к Л. языку, причем выяснилось следующее: 1) буква в Л. яз. не имеет никакого этимологического значения, а в окончаниях слов, напр. как пан или сын , она соответствует звуку, происшедшему из полных слогов as и us; 2) русское е, и соответствуют церковнославянскому иотированному je, ji, и оттого должно быть различаемо от неиотированного э, i; 3) в русском языке нет дифтонгов au, eu, ou или jau, jeu, jou, что приводит к неточной транскрипции ав, ев, ов или яв; 4) литовское ё или iе не имеет соответствия в русской графике и оттого смешивается с е (=je) или ять; 5) в Л. яз. нет звукового эквивалента для буквы ы; ы употребляется в Л. словах для обозначения неиотированного i; 6) в русском яз. нет долготы гласных, и оттого нельзя передать долгое ī или у через и, имеющее также и значение иотированного i; 7) русский язык не знает носовых, вследствие чего ę, ą или заменяются в безыскусственной транскрипции литво-русских актов ен, ан, или же выпадают; 8) дифтонг io в безыскусственной транскрипции заменяется буквою е или даже ю , обозначающим ju; 9) в Л. яз. существуют три л, в русском - только два; поэтому в простой орфографии неточно передается среднее, негортанное и несмягченное л , через ль . Таким образом, русская азбука для применения к Л. звукам нуждается в новых знаках и замене слоговой системы русской орфографии звуковой фонологической. Опыт более точного применения русских букв к Л. языку представляют песни Людвиновской гмины, изд. Фортунатовым и Миллером в «Московск. Унив. Изв.» в 1872 г., песни Юшкевича, изд. 1867 г., и «Божественная литургия св. Иоанна Златоуста», изд. св. синодом в 1887 г. По мнению Ульянова, русская азбука может быть применяема к Л. яз. только с известными ограничениями (нужно выбросить ъ, добавить знак j, yo, ie для обозначения лит. ů, ie или ё ). Ср. «Разбор словаря древн. жомойтской земли XVI стол.» И. Спрогиса в «Варшавском Филолог. Вестнике» за 1889 г. и «Deutsche Literaturzeitung» 1889, № 5.

Для русских школ изданы в 1891 г. по распоряжению начальства учебных округов варшавского и виленского литовская грамматика (курсы младшего и старшего возрастов), составленная по сокращенной грамматике Куршата-Шикопа, учебники «Русская грамота для литовцев», евангелия и катехизисы. Все эти книги в массе Л. народонаселения не распространяются и встречаются недружелюбно. Полного руководства для изучения Л. языка и вопроса не имеется. О Л. языке и старине писал и говорил недавно А. Кочубинский; см. «Труды IX арх. съезда» (I, 92 сл.), «Об архаистичности Л. языка». См. еще К. Skirmuntt, «Z. na jstarszych czasòw plemenia litèwskiego» (1, 1892, стр. 15 сл.); «Balt. Monatsschrift» (т. 33, стр. 514 и сл.): «Zur Jett. litauischen Urgeschichte» Беркгольца; Saussure, «Sur le nom. pluriel et le gen. sing. de la decl. consonantique en Lithuanie » (1895). Теории близкого родства литовцев с фракийцами держится И. Басанович в «Etnologškos smulkmenes» (Тильзит, 1893). Хрестоматию для изучения литовского яз. издал Л. Гейтлер в 1875 г. под заглавием «Litauische Studien». Обширную библиографию литвоведения составил Балтромайтис: «Сборник библиографических материалов для географии, этнографии и статистики Литвы» (СПб., 1891).

По окончанию фамилии женщины можно понять замужем она или нет, но это правило не применяется к мужским фамилиям. Так, например, фамилии незамужних женщин имеют окончания aitė , iūtė и ytė , а замужних всегда ienė . Новое окончание ė становится популярным в последние годы, поскольку оно может использоваться и незамужней, и состоящей в браке женщиной. Но потребуется определенное время для того, чтобы это новое явление получило широкое распространение. Сегодня его в основном выбирают только замужние женщины, по большей части звезды.

Примечательно, что в литовском языке почти нет очень грязных ругательств. Например, rupūžė (букв. жаба - эквивалент сволочь). Когда литовцы испытывают нужду грязно выругаться, они используют русские или английские ругательства.

Литовский так подходит для танцев...

Три женщины поехали в Литву, в Вильнюс, в первый раз. По возвращении они делились своими впечатлениями с друзьями:
- Литовский язык такой музыкальный, просто, как танец...
-Почему?
- Потому что во всех автобусах и троллейбусах пассажиры повторяют на каждой остановке: “Lipsi, lipsi, čia-čia-čia ”…

“Lipsi, lipsi, čia-čia-čia” (Липси, липси, ча-ча-ча) - это не названия танцев, а сокращенная форма “ar Jūs lipsite čia? ” (Вы здесь выходите?)