сталинский нарком

В. И. (родился в 1921) советский сценарист, «Баллада о солдате» (с Г. Н. Чухраем), «Крылья» (с Н. Б. Рязанцевой), «Белое солнце пустыни» (с Ибрагимбековым), «Это сладкое слово - свобода» (с В. П. Жалакявичюсом), «Красные колокола» (с СФ Бондарчуком)

Н. И. (1895-1940) советский политический деятель

Советский кинодраматург, лауреат Ленинской премии

Глава НКВД

Предшественник Берии

Между Ягодой и Берией

Нарком внутренних дел СССР

Герой Никиты Михалкова в фильме «Песнь о Маншук»

Один из главных исполнителей массовых репрессий в 30-х годах XX века

Российский сценарист, «Белое солнце пустыни»

Его приемником был Берия

Его преемником был Берия

Соратник Сталина с колючей фамилией

Сталинский палач

Нарком СССР с колючей фамилией

Бериевский предшественник

Перед Берией

Преемник Ягоды

После Ягоды в НКВД

Палач-НКВДэшник

Шеф НКВД

Сталинский нарком НКВД

Нарком НКВД

Министр НКВД

Нарком при Сталине

Советский нарком в рифму с Бажовым

Нарком сталинских времен

Нарком времен Сталина

Советский комиссар

. «железный нарком» Сталина

Колючий нарком НКВД

Российский сценарист (""Баллада о солдате"", ""Белое солнце пустыни"")

Нарком внутренних дел СССР

В один из июльских дней Байбакова вызвали к Сталину в Кремль.

Гитлер рвется на Кавказ, - сказал Верховный. - Нужно сделать все, чтобы ни капли нефти не досталось врагу. Имейте в виду, если немцы захватят нашу нефть, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит, мы вас тоже расстреляем...
- Вы не оставляете мне выбора, товарищ Сталин, - заметил Байбаков.
Альтернатива не из лучших.
Сталин перестал ходить по кабинету, медленно поднял руку и слегка постучал по виску:
- Здесь выбор, товарищ Байбаков. Думайте, решайте вопрос на месте...

Острую нехватку горючего немецкие армии ощутили уже зимой сорок первого. Не помогли и нефтяные ресурсы союзной Румынии. И тогда Берлин взялся за разработку секретной операции «Блау», основной задачей которой стало наступление германских войск на юге России с целью захвата кавказской нефти, а затем и нефтяных месторождений Ирана и Ирака, откуда Гитлер намеревался двинуться еще дальше - на Индию.

СПРАВКА: План «Блау» (нем. «Fall Blau» или «Unternehmen Blau») - план летне-осенней кампании немецких войск на южном крыле советско-германского фронта в 1942 году. Основной идеей операции было наступление 6-й и 4-й танковой армий на Сталинград, а затем наступление на Ростов-на-Дону с общим наступлением на Кавказ.
Он надеялся, что Советский Союз израсходует на защиту своих месторождений «черного золота» последние людские резервы, после чего победа достанется Германии. Было даже создано акционерное общество «Немецкая нефть на Кавказе» и собран внушительный контингент из 15 тысяч специалистов и рабочих для технического обслуживания кавказских нефтепромыслов. Дело оставалось за малым - захватить их. Когда Байбаков прилетел на Южный фронт к Буденному, то увидел, что наши очень быстро отступают. Тогда он предложил Буденному дать команду на уничтожение промыслов.
- Нет, - ответил Буденный, - моя кавалерия остановит танки.

" Действительно,- вспоминает Николай Александрович, - мы при облете позиций видели, наверное, с десяток подбитых немецких танкеток, но не танков. Несмотря на то что Буденный убеждал меня не торопиться, я все-таки дал команду №1 - "уничтожать нефтескважины".

Чуть позже меня разыскал член военного совета Южного фронта Лазарь Каганович. Он дал мне команду уничтожать скважины.
А на ответ: "Я уже дал такую команду" - он рассердился: "А кто вам дал разрешение на это?"
"Я сам, - отвечаю, - потому что если мы упустим время, то оставим скважины наступающему противнику". "Ладно, продолжайте", - разрешил тогда Каганович.
А уже через два дня штаб Буденного отступил к нефтепромыслам, а на другой день они ушли в Туапсе. А мы тем временем взрывали последние электростанции, уничтожали скважины. Я отступал вместе с партизанами по Кавказскому хребту: по дороге идти уже было опасно. Партизаны остались в горах, я добрался в Туапсе. Меня уже успели похоронить. Объявили, что Байбаков погиб смертью храбрых. А через два дня Байбаков воскрес… Потом я направился в Грозный. Там благодаря двум резервным сибирским дивизиям мы остановили немцев - не дали им добраться до нефтепромыслов."
За полгода своего пребывания на Северном Кавказе немцы не добыли ни одной тонны нефти. Потому что скважины, которые он законопатил железобетоном, уже никак нельзя было восстановить. Даже нам после освобождения Кавказа пришлось заново бурить скважины...Танки и самолеты фашистской Германии остались на голодном топливном пайке. Армии рейха были блокированы на горных кавказских перевалах. Продвижение боевой техники застопорилось из-за нехватки топлива. «Горькая ирония в том, - записал в свой дневник начальник генштаба сухопутных войск Гальдер, - что мы, приближаясь к нефти, испытывали все больший ее дефицит».

Советские танки использовали дизельное топливо, которое для немецких не годилось. Зачастую германским танковым дивизиям на Кавказе приходилось простаивать по нескольку дней в ожидании горючего. Грузовики, перевозившие топливо, также не поспевали, потому что у них, в свою очередь, оно тоже было на исходе. В отчаянии немцы даже пытались использовать для перевозок моторного топлива верблюдов. К ноябрю 1942 года последние попытки германских войск пробиться через горные перевалы к Грозному и Баку были окончательно отбиты.Ареной жесточайшей битвы зимой 1942-1943 годов стал Сталинград. И здесь немцам тоже катастрофически не хватало топлива. Генерал-танкист Гудериан писал жене со сталинградского фронта: «Пронизывающий холод, отсутствие укрытий, обмундирования, тяжелые потери, ужасное положение с поставками топлива - все это превращает выполнение обязанностей командующего в мучение».

Фельдмаршал Манштейн по телефону умолял Гитлера переподчинить ему германские войска на Кавказе и перекинуть их, чтобы оказать помощь армии, увязшей под Сталинградом. «Нет, - отвечал фюрер, - нам важен вопрос захвата Баку. Если не получим кавказскую нефть, война проиграна».Операция «Блау» провалилась. После сокрушительного поражения под Сталинградом, окончательно потеряв надежду воспользоваться кавказской нефтью, Гитлер приказал уничтожить нефтеперерабатывающие заводы Грозного.
- Десятки бомбардировщиков «фокке-вульф» бомбили эти заводы на моих глазах, - вспоминает Байбаков. - Корпуса рушились. Все, что могло гореть, горело. Разлетались на сотни метров кирпичи, куски арматуры. Под бомбежками гибли мирные жители...

А фронтовая обстановка по-прежнему оставалась тяжелой. Противник, выйдя к Волге, отрезал пути снабжения советских войск горючим, ранее проходившие от Баку через Ростов-на-Дону по железной дороге, а также по Волге. Пришлось искать обходные маршруты. Нефть доставляли через Красноводск и Гурьев, а потом эшелонами через Среднюю Азию и Казахстан. Крюк огромнейший. Чтобы обеспечить Среднеазиатскую железную дорогу цистернами, переправляли их из Баку в Красноводск и обратно морем, на буксирах.

Параллельно шло форсированное освоение промыслов «Второго Баку» в Поволжье и Предуралье. Экономика нашей страны, собранная в единый кулак, доказала в годы войны свою жизнестойкость. Вот что писали в Кремль зимой сорок третьего нефтяники Ишимбаевского промысла: «Мы знаем. что значит нефть на войне. Пусть мы далеки от боев, но мы тоже армия и дадим стране нефти, сколько потребуется для победы. Каждая тонна нефти - это наш залп по Гитлеру!»

Я родился в Баку, на нефтяных промыслах. Отец у меня там отбарабанил кузнецом 40 лет. Потом я окончил Азербайджанский нефтяной институт и проработал в Баку до должности управляющего трестом. Потом меня забрал Каганович - на строительство "второго Баку". Ему понравилось мое выступление на съезде нефтяников, и он решил назначить меня начальником объединения "Востокнефтедобыча". Но я недолго там проработал - меня забрали уже в Москву. Позже в 1940 году, я был утвержден заместителем наркома нефтяной промышленности. В 1944-м Сталин назначает меня наркомом нефтяной промышленности. На этом посту я проработал 11 лет - до 1955 года.
Мое назначение на этот пост предварительно со мной никак не обсуждалось. И только через три месяца Сталин вызвал меня для беседы о состоянии дел в отрасли.

В Кремле, в приемной Сталина я появился точно в назначенное мне время. А.А. Поскребышев попросил лишь меня немного подождать, сказав, что Сталин сейчас занят в своем кабинете поиском какой-то нужной книги. Больше он ничего не сказал, сосредоточенно копаясь в своей папке. Все знали, что Поскребышев говорит ровно столько, сколько нужно для ответа. Он молча дважды поднимался с места, заглядывая в кабинет и возвращаясь, кратко сообщал: «Нужно подождать». Наконец, в третий раз сказал:
- Товарищ Сталин, видимо, нашел нужную книгу и читает, стоя на стремянке. Вы войдите, ну, кашляните, чтоб услышал.
Вошел - и остановился, смотрю стоит Сталин, Верховный Главнокомандующий, правда спиной ко мне. Подхожу, кашлянуть не решаюсь. Я посмотрел на него, как он выглядит: одет в серый френч и мягкие сапожки, очень скромно для первого лица в государстве...
Все-таки решился и кашлянул в кулак. Сталин неторопливо оглянулся и поставил книгу на место.
- А-а, Байбаков, молодой человек! - медленно произнес он (назвал меня Байбаков он как-то дружески, с каким-то душевным расположением). И повторил чуть официальнее:
- Садитесь, товарищ Байбаков, пожалуйста, вон там.
Он опустился со стремянки, пожал мне руку и, раскуривая трубку, начал ходить по кабинету.
- Товарищ Байбаков, мы назначили вас наркомом нефтяной промышленности.
И хотя меня это сообщение не удивило, так как я уже фактически управлял отраслью в качестве главы, но эти слова означали для меня окончательное утверждение в новой должности.
Я набрался решительности и спросил:
- Товарищ Сталин, но ведь перед этим никто даже не поинтересовался, смогу ли я справиться?
Сталин искоса с какой-то своей затаенной улыбкой взглянул на меня, затянулся трубкой, откашлялся и негромко сказал:
- Товарищ Байбаков, мы хорошо знаем свои кадры, знаем кого и куда назначать. Вы коммунист и должны помнить об этом...
Далее разговор зашел о проблемах нефтяной индустрии.
- Вы знаете, что нефть - это душа военной техники?
- Товарищ Сталин, - подтверждая, ответил я, - это не только душа военной техники, но и всей экономики.
- Тем более скажите, что нужно, - доверительным тоном подбодрил меня Сталин, - для развития отрасли.
- Надо «Второе Баку» осваивать, там мы открыли два крупнейших месторождений - ударили фонтаны. Это очень перспективные месторождения. Сталин меня выслушал, прошелся раз-другой вдоль стола и настойчиво повторил:
- А что нужно?
- Капиталовложения нужны, товарищ Сталин, оборудование. А еще нужны знающие строители.
Я решился тут же изложить все свои наиболее принципиальные соображения о путях развития нефтяной промышленности. Сталин слушал вдумчиво, сосредоточенно.
- Хорошо! - наконец, сказал он, - Вы изложите все эти конкретные требования в письменной форме, я скажу Берии.
Сталин тут же набрал номер телефона Берии, как первому заместителю Председателя Совнаркома, который курировал топливные отрасли.
- Лаврентий, вот здесь товарищ Байбаков, все, что он просит, дай ему.
Кажется, самый трудный вопрос был оперативно, без всяких проволочек решен. Забегая вперед, скажу, что наша отрасль вскоре получила все - и материалы, и оборудование, и толковых строителей.
И вдруг Сталин снова повторил:
- Нефть - это душа военной техники. Мы создали и танки, и самолеты, и машины - хорошие. Много у нас и трофейной техники. Но все это не придет в движение, если не будет бензина, дизельного топлива...
Я предложил Сталину, назвав конкретные оборонные заводы, перевести их на выпуск буровых станков и другого нефтяного оборудования для промыслов. Сталин тут же отдал необходимые и важные распоряжения. Так, говоря языком сегодняшнего дня, началась в стране конверсия предприятий.
Этот, продолжавшийся полтора часа разговор, был сложным, но и одновременно ясным, насыщенным мыслями и решениями, одним из определяющих судьбу нашего государства, и особенно нефтяной отрасли в конце войны, в преддверии мирных, послевоенных лет. Когда он закончился, Сталин вдруг опять спросил:
- Вот вы - такой молодой нарком.... Скажите, какими свойствами должен обладать советский нарком?
- Знание своей отрасли, трудолюбие, добросовестность, честность, умение опираться на коллектив - начал медленно и подробно перечислять я.
- Все это верно, товарищ Байбаков, все это очень нужные качества. Но о важнейшем вы не сказали.
Тут Сталин, обойдя вокруг стола, подошел ко мне. Я решил подняться, но он не позволил, коснувшись чубуком трубки моего плеча.
- Советскому наркому нужны прежде всего «бичьи» нервы (так характерно произнес он слово «бычьи») плюс оптимизм.
Много лет прошло с тех пор, всякое было в жизни - и хорошее, и горькое, но эти слова запали мне в душу. В трудную, критическую минуту в моей судьбе они всегда вспоминались. «Бичьи нервы плюс оптимизм» - сколько раз приходили эти слова мне на ум...
Всего одна строчка, а как она объемна и значима, сколько в ней душевной боли и страдания наших отцов, матерей и дедов, ковавших, несмотря ни на что, такую долгожданную победу над фашизмом, показав героизм и мужество, которые всегда были отличительной чертой нашего народа на протяжении многих веков. Это именно они были главными творцами победы, и вызывает гнев и возмущение высказывания некоторых историков и политиков о принижении их роли в освобождении народов Европы от нацизма.

В статье использованы материалы:
из интервью Н.А. Байбакова, записанного Александром Степановым 23 января 2004, книги Марии Славкиной "Байбаков", сайта НИКТО НЕ ЗАБЫТ, НИЧТО НЕ ЗАБЫТО

К хорошему привыкаешь быстро. За последние полвека мы слишком свыклись с чудом, именуемым «Победа». Свыклись до полной наглости, до упреков – почему, мол, эта самая Победа досталась так трудно, надо было меньше жертв, а лучше и вовсе отбросить врага от границы. Свыклись до полного маразма, до повторения известного высказывания члена Союза писателей Эрнста Генри о том, что народ-де победил в войне вопреки Сталину – кстати, только этим высказыванием и знаменитого.

А кто сказал, что мы вообще должны были победить? Вермахт разгромил Польшу меньше чем за три недели, сильнейшую в Европе французскую армию – за сорок дней, а мы с крохотной Финляндией телепались три с половиной месяца, и с каким позором!

Почему же мы победили? У Победы много факторов. Кроме главного – героизма солдат и офицеров, это и расстояния, и дороги, и дожди с морозами. И еще один главный фактор Победы, без которого и героизм бы нас не спас – блестяще отработавший всю войну военно-промышленный комплекс.

А кто, кстати, в советском правительстве времен войны отвечал за ВПК – ведь Сталин был главкомом, не разорваться же ему!

Молчит история, шуршат ее скрижали…

Так кто рулил «оборонкой»?
…Как-то мне в руки попалось первое издание романа «Сталь и шлак» – книги, посвященной металлургам военного времени. В советской литературе того времени (и в кино тоже) был такой прием: кульминация повествования сводилась к появлению на сцене Главного. Это мог быть секретарь райкома, а мог и сам Сталин – но Главный обязан был появиться. Как вы думаете, какой персонаж из заоблачных кремлевских высей позвонил на металлургический завод в самый пиковый момент сюжета? Сталин? Нет, Сталин командовал армией. А позвонил Берия – нарком внутренних дел. Какое доказательство кровавой сущности сталинского режима! Впрочем, есть и второй вариант решения, более простой: Берия курировал работу данного завода, потому и позвонил.

Из позднейших изданий романа этот эпизод, естественно, убрали – новой власти очень нужно было, чтобы Берия остался в памяти народной кровавым монстром. Однако ветер истории сдувает мусор с могил – и постепенно некоторые фрагменты биографии этого человека стали выплывать на свет, вызывая все большее и большее недоумение.

Первые десять лет трудовой биографии Берии и вправду прошли в ОГПУ, но уже в 1931 году он становится первым секретарем Закавказского крайкома. В то время это была должность не столько политическая, сколько хозяйственная. Секретарей редко ругали за недостатки партработы и постоянно – за невыполнение планов. На этом посту Берия за несколько лет сделал захудалую окраину Российской империи богатым и процветающим краем. Кроме прочего, в его регионе находился основной нефтедобывающий район Советского Союза (в 1934 году на Каспии началось морское бурение на металлических платформах – но это так, к слову).

Умелые хозяйственники в бурно растущей стране ценились дороже золота – неудивительно, что такой руководитель недолго пропадал на периферии. В 1938 году Берию переводят в Москву, на пост наркома внутренних дел. Для такого странного назначения были свои причины – требовалось тихо и умело обезвредить прежнего наркома, который к тому времени, не особо стесняясь, готовил государственный переворот. Но кто сказал, что грузинский выдвиженец занимался в Москве только чекистскими делами?

Отчасти круг занятий Берии можно определить по его новому назначению. 21 марта 1941 года он становится заместителем председателя Совнаркома с довольно впечатляющей сферой ответственности. Кроме собственного наркомата, он курирует лесную, угольную и нефтяную промышленность, а также наркомат цветной металлургии – важнейшие оборонные отрасли. Есть такой афоризм: «нефть – кровь войны». Если продолжать аналогию, то цветные металлы – это ферменты военного организма: сотни наименований, абсолютное большинство которых производилось в СССР, и нехватка любого из них могла застопорить военную машину. Без угля не будет металлургии, без леса – не только ящиков, но и химической промышленности, например… Кстати, на нехватку «крови» и «ферментов» военная промышленность и армия СССР никогда не жаловались.

Из существенных оборонных отраслей вне сферы влияния Берии остались лишь черная металлургия и собственно производство оружия, которое курировал непосредственно Сталин. Черную металлургию Берия получил под руку сразу после начала войны. Став Верховным Главнокомандующим, Сталин поневоле начал избавляться от остальных нагрузок, которые постоянно перекидывались от одного члена ГКО к другому – но важнейшие почему-то оседали у Берии. Например, весной 1942 года он принял у не справившегося с задачей Молотова производство танков.

Когда происходили эти назначения – тоже неясно. Так, считается, что Берия стал курировать производство вооружений 4 февраля 1942 года – однако В.Н. Новиков, бывший замнаркома вооружений (наркомом во время войны был Д.Ф. Устинов), бывал у него на докладе еще в июле 1941-го. А по воспоминаниям работников железнодорожного транспорта, в том же июле Берия от имени ГКО наводил порядок в военных сообщениях. Впрочем, есть основания думать, что его (не считая постоянных сфер ответственности) вообще использовали как «кризисного менеджера». Поправлюсь: успешного кризисного менеджера – по крайней мере, судя по результатам.

Результаты работы Берии на посту члена ГКО лучше всего видны из цифр. Если 22 июня немцы имели 47 тыс. орудий и минометов против наших 36 тыс., то уже к 1 ноября 1942 года их количество сравнялось, а к 1 января 1944 года у нас было 89 тыс. против немецких 54,5 тыс. Ижевские оружейники, которые в начале войны торговались с Берией по поводу 5 тыс. винтовок, в 1943 году выпускали по 12 тыс. в сутки. С 1942 по 1944 годы СССР выпускал примерно по 2 тыс. танков в месяц, намного опередив Германию. А в конце 1944 года Берии было поручено еще и наблюдение за урановыми работами – испытание советской атомной бомбы, состоявшееся, поперек всех ожиданий, в 1949 году, стало для наших бывших союзников отменным сюрпризом...

«Нарком страха», которого не боялись
Нынешние сказочники любят заявлять, что в основе героизма советского человека лежал страх. По крайней мере, большинство их психологических построений сводится именно к этому. Интересно, как и чем можно было напугать сталинских капитанов промышленности, «красных директоров», самый привилегированный слой советского общества? Они боялись снятия с должности – это был жестокий позор – а чего еще? Расстрела за невыполнение задания? И что – многих расстреляли?

Новиков вспоминает такую сцену, относящуюся к самому тяжелому периоду войны, когда судьба страны висела на волоске:

«Помнится, в конце июля 1941 года Берия проводил совещание. Мы с Д.Ф. Устиновым были приглашены по поводу необходимости резкого увеличения выпуска винтовок. Сидели от Берии сбоку, шагах в семи-восьми. Производил он впечатление человека решительного. Лицо широкое, бритое, холеное с бледным оттенком, очки-пенсне. Волосы темные, лысина. На руках кольца. По виду национальность понять трудно.

Вопрос к нам:

– Товарищ Устинов, когда вы по Ижевску выйдете на выпуск пяти тысяч винтовок в сутки?

Дмитрий Федорович попросил, чтобы по этому вопросу доложил его заместитель – Новиков, который еще недавно был директором этого завода и меньше месяца как переведен в Москву.

Я встал и доложил, что для достижения такого уровня потребуется не менее семи-восьми месяцев, так как сейчас выпускают порядка двух тысяч винтовок в сутки.

Берия нахмурился:

– Что же вы, товарищ Новиков, не знаете, что на фронте одних убивают или ранят, а другие ждут освободившиеся винтовки, а вы – семь месяцев... Это не годится, надо уложиться в три месяца. Вы завод знаете, кто еще может нам помочь?

Я ответил, что при любых условиях уложиться в назначенный срок невозможно...»

И что же сделал «злодей Берия»? Пригрозил стереть саботажника в лагерную пыль? Ничуть не бывало.

«...Создали комиссию из двух заместителей председателя Госплана В.В. Кузнецова и П.И. Кирпичникова и меня. Срок – два дня. Дать предложения, как выйти на пять тысяч винтовок в сутки за три месяца.

Сидели мы двое суток, почти не уезжая домой. Говорили с заводами, с главком и так далее, придумать ничего не могли. Кузнецов и Кирпичников склонялись согласиться с трехмесячным сроком. Я отказался подписать бумагу, ссылаясь на нереальность такого решения. Документ ушел с пометкой “т. Новиков от подписи отказался”.

Опять мы на докладе у Берии, опять полный кабинет народа, включая наркомов не только оборонных отраслей, но и других.

Дошла очередь до нашего вопроса. Берия читает бумагу. Обращаясь к Кузнецову, спрашивает, почему нет подписи Новикова?

Василий Васильевич отвечает, что Новиков считает сроки нереальными.

Тогда Берия ко мне довольно сердито:

– Какой срок ставить, товарищ Новиков?

Я еще раз подтвердил, что минимальный срок – это семь с натяжкой месяцев. Берия сплюнул в сторону, выругался и сказал:

– Принять предложение Новикова.

На этом инцидент был исчерпан».

Правда, к этому эпизоду Новиков присовокупляет еще и объяснение.

«Я как-то у товарищей поинтересовался: “почему же Берия принял мое предложение при другом мнении авторитетных членов комиссии!” Мне разъяснили, что он смертельно боится обмануть Сталина, который многое прощает, но обмана – никогда».

Правда, точно так же вел себя в подобных ситуациях и Сталин. А он, интересно, кого боялся?

На самом деле Берия ведет себя как любой хороший хозяйственник, прекрасно знающий, что зачастую «нереальные» сроки на поверку оказываются реальными, и понимающий тот предел, за которым давить на подчиненного уже не имеет смысла. Поражает совсем другое. Во-первых, полное отсутствие у Новикова – в конце июля 1941 года, в ситуации, когда нервы у всех были на пределе и, чуть что, могли обвинить в саботаже и расстрелять, – так вот, поражает полное отсутствие страха перед всесильным «наркомом страха». Создается впечатление, что Новиков прекрасно знает: он имеет дело с компетентным человеком, способным разобраться, где саботаж или неумение, а где техническая невозможность. То есть что значит: «создается впечатление»? Разумеется, он прекрасно это знал, потому и не боялся. Просто «ритуальный пинок» в адрес Берии был условием публикации мемуаров – вот и пришлось…

Кстати, тот же Новиков пишет, что после того, как они оказались под кураторством Берии, аресты заводских работников практически прекратились. Что, кстати, опять же косвенно говорит о том, что промышленностью Берия занимался гораздо больше и внимательнее, чем собственным наркоматом, коль скоро ему приходилось защищать своих заводчан от своих же чекистов. Защищал он их и от Комиссии партийного контроля, и от партийных органов. Когда тот же Новиков, будучи в Ижевске, отметил с местным заводским начальством встречу и получил выговор от КПК «за пьянку во время войны», Берия не поленился по собственной инициативе проверить эту историю и добился того, что выговор сняли.

Кстати, насчет ругани. В середине 20-х годов известный большевик Мясников говорил, что Берия – «интеллигент». Однако к началу войны он, много и плотно общаясь с представителями промышленности, полностью преодолел интеллигентское чистоплюйство и матерился не хуже любого начальника цеха. С кем, знаете ли, поведешься… Те, кто работал на заводах и стройках, меня поймут.

Анастас Микоян, который к Берии был совсем не расположен, но полной воли фантазировать не имел, вспоминает в мемуарах, как именно Берия получил в руки производство танков. Нарком танкостроения Малышев никак не мог увеличить их выпуск и жаловался, что ГКО ему мало помогает. По воспоминаниям Микояна, как-то у Сталина обсуждался вопрос производства танков, и Сталин поинтересовался у Берии, как именно Молотов осуществляет руководство отраслью.

«Он не имеет связи с заводами, оперативно не руководит, не вникает в дела производства, а когда вопросы ставят Малышев или другие, Молотов созывает большое совещание, часами обсуждают вопрос и формируют какое-либо решение. В этих решениях мало пользы, а на деле он отнимает время у тех, кто непосредственно должен заниматься оперативными вопросами, – говорит Берия, – так что вместо пользы получается вред».

Инициатива наказуема – Берия получил еще и производство танков (позднее он точно так же «подсидит» Молотова в атомных делах). И, что удивительно, положение в наркомате сразу же резко изменилось. «Берия, пользуясь властью, оказал Малышеву всю необходимую помощь за счет других наркоматов. И здесь его успеху способствовало то, что к этому времени заработали заводы, эвакуированные за Урал. Производство танков резко выросло и скоро превысило их производство в Германии и оккупированных ею странах».

На самом деле секрет эффективной работы прост. Когда кто-то из подведомственных руководителей начинал по какому-либо поводу «зашиваться», Берия не орал матом в телефонную рубку, а коротко спрашивал: «Что надо сделать». И делал. А вот как – это уже второй вопрос.

Тайна ГКО
Сталин ничего не делал без причины, но вот причины тех или иных его решений порой бывает ой как непросто понять. Вот, например: почему в Государственный Комитет обороны вошли именно те люди, которые в него вошли? Поименно: Сталин, Молотов, Маленков, Ворошилов, Берия. По должностям: глава государства, председатель Совнаркома и Верховный Главнокомандующий; зампредсовнаркома и нарком иностранных дел; начальник Управления кадров ЦК ВКП(б); зампредсовнаркома и председатель Комитета обороны; зампредсовнаркома и нарком внутренних дел. Бесспорны две кандидатуры – Сталин и Молотов. А остальные - почему именно эти люди, почему этот выбор? Логично, если бы сюда вошли, например, все заместители Предсовнаркома, но…

Все встает на свои места, если мы задумаемся: а по какому принципу строился Государственный Комитет обороны? У Сталина вообще много необычных и остроумных властных и кадровых решений, и принцип формирования ГКО также необычен и остроумен. Не по наркоматам или отраслям, а по ветвям власти. В СССР были три властных структуры: государственная, партийная и военная. Молотов, многолетний Предсовнаркома, держал в своих руках государственную власть, Маленков, «заместитель Сталина по партии», – партийную, Ворошилов – военную тыловую, Сталин – военную фронтовую. А Берия?

С Берией, как всегда, сплошные тайны. Однако прорываются в документах некоторые странности относительно его наркомата. Сергей Кремлев, например, приводит малоизвестную историю о злоключениях уралмашевского пресса. Получилось так, что на заводе вышел из строя главный пресс, а второй потерялся в суматохе эвакуации и в точку назначения так и не прибыл. Директор завода Музруков (будущий директор «Арзамаса-16») звонит по ВЧ Берии (кстати, пресс сломался по вине последнего, поскольку тот приказал использовать его не по назначению). Дальше было так:

«Докладываю, слышу, молчит, сопит в трубку и вдруг спрашивает: “А где второй пресс?” Отвечаю, что не имею понятия, где второй. “Какой же ты, к чертовой матери, директор, – кричит Берия, – если ты не знаешь, где отгруженный в твой адрес пресс!” И бросил трубку. Каково же было мое удивление, когда утром приходят ко мне свердловские чекисты и докладывают, в каких эшелонах находятся части краматорского пресса. Непостижимо, удивительно: как всего за несколько часов, ночью, можно было в великом хаосе и столпотворении эвакуации, среди сотен эшелонов найти то, что надо… Эшелонам с прессом дали зеленую улицу, через неделю они прибыли…»

Оч-чень любопытная история. Чтобы сделать такое за одну ночь, чекисты должны были иметь у себя полную схему всех эвакуационных перевозок, по всей стране. Только в этом случае нужную информацию могли найти и передать в Свердловск местному НКВД за несколько часов. Нет, в том, что Берия, «хозяин» оборонного комплекса, имел у себя всю эту информацию, нет ничего удивительного. Интересен исполнитель.

Что еще любопытней, обязанности помогать производственникам там, где проблемы выходили за пределы их возможностей, были закреплены за НКВД официально. В директиве наркомата об организации работы экономических отделов по оперативно-чекистскому обслуживанию оборонной промышленности говорилось: «Экономотделы должны своевременно выявлять неполадки в работе предприятий, срывающие выполнение правительственных заданий… и через ЦК компартий союзных республик, крайкомы и обкомы ВКП(б) на месте принимать меры к устранению этих неполадок».

Так было не только на производстве. Чекисты проявлялись в трудных делах, на опасных стыках, когда не справлялись те, кому было положено справляться, делали свое дело и снова уходили в тень. Функции их были чрезвычайно разнообразны. Например, в обязанности заградотрядов входило обеспечение работы связи, особые отделы занимались вообще всем, вплоть до организации власти в брошенных всеми тремя властями населенных пунктах и предложений по ведению боевых действий.

С самого начала функционирования ВЧК – ОГПУ – НКВД в обязанности этой структуры входило тотальное осведомление (не о настроениях граждан, а обо всем происходящем на подведомственной территории). С началом войны, судя по всему, тотальное осведомление превратилось в тотальное действие – но только на тех участках, где не справлялись первые три властные структуры Советского Союза. Фактически НКВД стал четвертой, кризисной властью СССР, и именно в качестве руководителя этой сети Берия и вошел в ГКО, а не как «генерал оборонки». Генералы имелись и помимо него – тот же Вознесенский, например, – а в ГКО в том июне его не включили.

И тут надо подумать еще вот о чем. Во всех странах правительство старается дробить спецслужбы, по предельно простой причине – эти конторы являются идеальной питательной средой для государственных переворотов. И чтобы после двух расстрелянных за заговоры наркомов снова дать в руки одному человеку такого монстра, глава государства должен был доверять ему беспредельно. Сталину, в общем-то, была свойственна излишняя доверчивость (история Ежова тому свидетельство), но не до такой же степени! В сущности, Берия мог захватить страну одним движением руки.

Такой чудовищной властью, таким объемом полномочий глава государства (если он в своем уме, конечно) может наделить только одного человека – своего преемника.

В апреле 1943 года, после Сталинградской битвы, когда победа в войне уже не вызывала сомнений, колоссальный наркомат был расформирован. На его месте появились целых три структуры: НКВД, НКГБ и военная контрразведка СМЕРШ, кураторство над которыми сложным образом поделили между собой Сталин и Берия. Но это уже совсем другая история.

В мае 1944 года Берия был назначен заместителем председателя ГКО и начальником Оперативного бюро ГКО, став наконец и формально тоже вторым человеком в Советском Союзе. Было за что – в конце концов «войну ресурсов» выиграл именно он…

Николай ДОБРЮХА

Сравнивая Железного Феликса и главных продолжателей его дела (Менжинского, Ягоду, Ежова, Берия и Абакумова), останавливаются почему-то чаще всего на Берия. Быть может, потому, что ничье имя не внушало такого ужаса, как его. Однако никто до сих пор не проверял: что было до и после него в русле репрессий. И какое кровавое место среди своих предшественников и последователей занимает этот человек в пенсне.

Я попробовал - впервые - ответить на этот вопрос документально, опираясь не на слухи, а на конкретные цифры отчетов о деятельности органов ВЧК - ГПУ - ОГПУ - НКВД - НКГБ - МВД - МГБ. Итак, вот как было в действительности, если исходить из самой секретной статистики 1922 - 1953 годов, изучить которую мне удалось...

Пойдем по «железным наркомам» в том порядке, как они занимали свои кресла...

ФЕЛИКС ДЗЕРЖИНСКИЙ (руководил 8,5 года)

Основатель политической карательной системы СССР. После окончания Гражданской войны с 1922 по 1926 год при нем были осуждены 59 876 человек и расстреляны 8291, что по годам включает в себя следующие цифры:

1922 г. (осуждены 6015/в том числе расстреляны - 1964)

1923 г. (4806/414)

1924 г. (15 763/2550)

1925 г. (15 443/2373)

1926 г. (17 849/990)

Данные за 1926 г. приводятся полностью без разделения на время, до которого (20 июля) доработал Дзержинский (он умер от разрыва сердца прямо во время очередной речи), и на время, с которого начал работать Менжинский.

ВЯЧЕСЛАВ МЕНЖИНСКИЙ (руководил 7,5 года)

С конца июля 1926 по 10 мая 1934 г. - председатель ОГПУ (Объединенного государственного политуправления). При нем были осуждены 1 016 485 человек и расстреляны 76 159, что по годам включает:

1927 г. (26 035 - осуждены /2399 - расстреляны)

1928 г. (33 757/869)

1929 г. (56 220/2099)

1930 г. (208 069/19 463)

1931 г. (192 051/42 777)

1932 г. (141 919/3912)

1933 г. (239 664/2115)

1934 г. (118 770/2486)

Данные за 1934 г. приводятся полностью без разделения на время, до которого (10 мая) доработал Менжинский (он тоже умер от сердечного приступа), и на время, с которого (10 июля) начал работать Ягода.

ГЕНРИХ ЯГОДА (руководил более 2 лет)

С 10 июля 1934 (ОГПУ объединили с НКВД) по 26 сентября 1936 г. - нарком НКВД СССР. При нем были осуждены 541 746 человек и расстреляны 2347, что по годам включает в себя следующие цифры:

1935 г. (267 076 - осуждены /1229 - расстреляны)

1936 г. (274 670/1118)

Данные за 1936 г. приводятся полностью без разделения на время, до которого (26 сентября) доработал Ягода (он был расстрелян), и на время, с которого (26 сентября) начал работать Ежов.

НИКОЛАЙ ЕЖОВ (руководил более 2 лет)

С 26 сентября 1936 по 24 ноября 1938 г. - нарком НКВД СССР. При нем были осуждены 1 344 923 человека и расстреляны 681 692:

1937 г. (790 665 - осуждены /353 074 - расстреляны)

1938 г. (554 258/328 618)

Данные за 1938 г. приводятся полностью без разделения на время, до которого (24 ноября) доработал Ежов (он был расстрелян), и на время, с которого (25 ноября) начал работать Берия.

ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ (руководил 7,5 года)

С 25 ноября 1938 по 29 декабря 1945 г. - нарком НКВД СССР. С 5 марта по 26 июня 1953 г. после очередного объединения МВД и МГБ - министр внутренних дел СССР. При нем были осуждены 690 495 человек и казнены 64 046 (плюс 22 005 польских офицеров и депортации ряда советских народов):

1939 г. (66 627 - осуждены /2601 - расстреляны)

1940 г. (75 126/1863)

1941 г. (152 581/23 786)

1942 г. (135 544/26 501)

1943 г. (88 788/3877)

1944 г. (80 737/3110)

1945 г. (91 092/2308)

Число осужденных в 1941 г. по понятным причинам (неразбериха и нарушение учета в связи с началом войны) носит весьма приблизительный характер. Кроме того, данные за 1941 г. имеют и другую особенность, так как с 3 февраля по 20 июля НКВД был разделен на НКВД во главе с Берия и НКГБ во главе с Меркуловым. Такую же особенность имеют и данные за 1943 - 1945 гг., так как 14 апреля 1943 г. НКВД вновь был разделен на НКВД (Берия) и НКГБ (Меркулов). Кроме того, при Наркомате обороны СССР было создано Главное управление контрразведки (СМЕРШ - смерть шпионам) во главе с Абакумовым, там был свой учет расстрелов и посадок.

СЕРГЕЙ КРУГЛОВ (руководил МВД 10 лет)

С 16 января 1946 по 19 марта 1946 г. (по другим данным, с 29 декабря 1945 по 15 марта 1946 г.) - нарком НКВД СССР; с 19 марта 1946 по 5 марта 1953 г. и с 27 июня 1953 по 31 января 1956 г. - министр МВД СССР, объединенного 5 марта 1953 г. (до 13 марта 1954 г.) с МГБ в одно министерство. В 1960 г. исключен из КПСС за причастность к репрессиям. Погиб, попав под электричку…

ВСЕВОЛОД МЕРКУЛОВ (руководил 3,5 года)

Нарком НКГБ с 3 февраля по 20 июля 1941 г. и с 14 апреля 1943 по 19 марта 1946 г.; министр госбезопасности с 19 марта по 4 мая (по другим данным, 21 августа) 1946 г. Расстрелян.

Точных данных по репрессиям нет.

ВИКТОР АБАКУМОВ (руководил 5,5 года)

С 14 апреля 1943 по 1946 г. - начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ Наркомата обороны СССР до 19 марта 1946 г., а потом Министерства Вооруженных Сил; с 6 октября 1946 по 12 июля 1951 г. - министр госбезопасности СССР. Расстрелян.

Точных данных по репрессиям нет.

СЕМЕН ИГНАТЬЕВ (руководил 1,5 года)

1946 г. (105 576 - осуждены /2273 - расстреляны)

1947 г. (67 585/898)

1948 г. (68 376/отменена высшая мера наказания - расстрел)

1949 г. (72 517/отменена высшая мера наказания - расстрел)

1950 г. (59 348 - осуждены /468 - расстреляны)

1951 г. (54 161/1601)

1952 г. (28 647/1611)

1953 г. (12 082/298)

Еще немного данных

Прежде чем перейти к оценкам изложенного выше, замечу: даты некоторых отставок и назначений, возможно, требуют незначительных уточнений, которые, впрочем, не могут повлиять на делаемые из них выводы.

Данные за 1946 - 1953 гг., скорее всего, следует большей частью отнести к руководству Абакумова (и лишь в какой-то мере - Круглова, Меркулова и Игнатьева), так как, во-первых, нахождение у кормила аппарата репрессий в этот период Меркулова, Игнатьева не было продолжительным и они не успели существенно изменить положение; во-вторых, все трое (Круглов, Меркулов, Игнатьев) всегда зависели от Берия - как его выдвиженцы, во многом повязанные с ним одними «делами»... Впрочем, Игнатьев отметился скандальным «делом врачей». Итак, представив ежегодные данные о судах и высшей мере наказания (ВМН) с 1922 по 1953 г., мы можем подвести следующие итоги.

Вывод первый: общая цифра осужденных составила 4 143 822 человека, а общее число расстрелянных и повешенных - 861 689 человек.

Надо заметить, что данные бывшего председателя КГБ СССР Крючкова несколько ниже - приблизительно на 9 процентов - как по осужденным в целом, так и по получившим ВМН из-за того, что отражают наказания с 1930 г. и только за антисоветскую деятельность, а наши данные включают и другие виды преступлений, например, хулиганство и бандитизм и, кстати, несмотря на это, представляют собой всего лишь минимальный предел осужденных. (Напомним, по Крючкову, осужденных было 3 778 234 человека, в том числе ВМН - 786 098.)

Бесспорно, разночтения в цифрах репрессированных и расстрелянных в сталинские и послесталинские годы у разных исследователей ни на йоту не снижают накала проблемы. Однако хорошо, что наконец-то стали всплывать документы с зафиксированными цифрами, а не только с эмоциями. Хотя надо понимать, что это явно только верхушка айсберга.

Вывод второй: самым «железным наркомом» сталинских лет по расстрелянным и повешенным согласно документально полученным цифрам, как ни странно, все-таки является Ежов. За ним следуют Берия, Менжинский и Дзержинский.

«Железная семерка»

По осужденным:

1. Ежов - 1 344 923

2. Менжинский - 1 016 485

3. Берия - 690 495

4. Ягода - 541 746

5. Абакумов - считается, что 427 563

6. Дзержинский - 59 876

7. Игнатьев - 40 729

По высшей мере наказания:

1. Ежов - 681 692

2. Берия - 86 051 (в т. ч. п/о)

3. Менжинский - 76 159

4. Дзержинский - 8291

5. Абакумов - считается, что 5240

6. Ягода - 2347

7. Игнатьев - 1909

Я не буду сейчас комментировать все эти цифры. Потому что были еще бесчисленные зеки, умершие на «великих стройках социализма», расстрелянные по приговорам трибунала во время войны, а то и без приговоров, просто командирами в бою... И они точно уж здесь не учтены.

Не хочу в день рождения одной из самых одиозных личностей нашей истории принимать чью-то сторону в извечном русском споре: «Сталин - великий вождь или великий убийца?» Но что точно известно всем и что вспоминают все историки, так это фразу Сталина: «Кадры решают все». Помните ее, когда будете вглядываться в эти, как я полагаю, далеко не полные цифры...

Итак, вашему вниманию представляется образчик коммунистической агитации для детей - книга стихов Николая Яковлевича Агнивцева "Твои наркомы у тебя дома" , богато иллюстрированная.

Стихи обсуждать не имеет смысла, интересна, собственно, дальнейшая судьба героев этого издания - четырнадцати наркомов - людей, имена и фамилии которых хорошо известны. Полистаем, посмотрим картинки.

1. Наркомпрос : Луначарский Анатолий Васильевич . Был отправлен послом в Испанию, но внезапно умер в пути. Правда, во Франции, на курорте...

2. Наркомзем: Смирнов Александр Петрович , расстрелян в 1938

3. Наркомтруд : Василий Владимирович Шмидт , расстрелян 28 января 1938

4. Наркомпочтель: Смирнов Иван Никитич , расстрелян 24 августа 1936

5. Наркомпуть: Ян Эрнестович Рудзутак , расстрелян 29 июля 1938

6. Наркомторг: Лев Борисович Каменев, расстрелян 25 августа 1936

7. Наркомфин: Сокольников Григорий Яковлевич , 21 мая 1939 убит " социально близкими" в Верхнеуральском политизоляторе .

8. Предсовнарком : Алексей Иванович Рыков , расстрелян 15 марта 1938

9. Замнаркомторг . Умнейший, видать, был человек!! Примерно, как Абрамович..:))) Шейнман Арон Львович : 20 апреля 1929. Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) из доклада Рыкова узнаёт о неожиданном решении Шейнмана не возвращаться в СССР. Уже после этого... занимал должность председателя Амторга , затем возглавлял в лондонский офис Интуриста. В 1939 году получил британское подданство. Умер в Лондоне 22 мая 1944 года.

10. Наркомюст : Курский Дмитрий Иванович , 20 декабря 1932 покончил с собой

11. Наркомздрав : Григорий Наумович Каминский (20 октября /1 ноября/ 1895 года — 10 февраля 1938 года, Москва). Арестован после выступления на пленуме ЦК. Широкое хождение имеет цитата из его выступления: «Так мы перестреляем всю партию». Помимо основного выступления Каминский отметился на пленуме и своей репликой к Сталину во время прений по докладу Ежова со словами, что «НКВД продолжает арестовывать честных людей», на что Сталин ответил: «Они враги народа, а вы птица того же полёта». Расстрелян 10.02.1938, захоронен на Коммунарке.

12. Наркомвоен: Троцкий Лев Давидович . Убит Рамоном Меркадером 20 августа 1940 г. в Мексике

13. ВСЕСОЮЗНЫЙ СТАРОСТА: Михаил Иванович Калинин (7 /19/ ноября 1875 - 3 июня 1946 года), умер от от рака кишечника.

14. Наркоминдел: Георгий (Ю́рий) Васильевич Чичерин (12 /24/ ноября 1872 — 7 июля 1936). Умер в своей постели.

ИТОГО:
Из 14 наркомов своей смертью померли трое. Лучше всех устроился Шейнман, второй - подлиза Калинин. Чичерин не сообразил уехать, Луначарский поехал, но, видимо, поздно. А Троцкий слишком много звездил...
Получается, что "Хороший нарком - мертвый нарком!"